Буржуазия и царизм в первой русской революции

Однако при выработке упомянутого доклада не удалось примирить «десницу» и «шуйцу» партии октябристов. Московский ЦК б марта пришёл к заключению, что законодательные акты 20 февраля существенно отклоняются от основных начал манифеста 17 октября, вновь выдвигая в лице преобразованного Государственного совета то бюрократическое средостение, разрушения которого единодушно и законно домогается русский народ. Так как эти законоположения не введены в основные законы империи, то пересмотр их становится одной из главных задач, предстоящих Государственной думе⁷⁴. Но собравшиеся 9 марта члены Петербургского ЦК не согласились с постановлением Московского комитета* находя, что оно производит впечатление протеста, направленного против двухпалатной системы вообще. Между тем равноправие двух палат вовсе не является фактом антиконституционным, так как существует на деле даже в Англии. Что касается ответственности правительства перед народным представительством, то прямая зависимость министров от палат есть требование не конституционного, а парламентского режима, который, несомненно, не вводился актами 20 февраля. Ввиду этого члены Петербургского комитета не сочли возможным согласиться с положением, что актами 20 февраля нарушены конституционные начала. Желая, однако, пойти навстречу взглядам, выраженным в постановлении Московского ЦК, члены Петербургского комитета нашли возможным включить в общее постановление комитетов пункт, устанавливающий желательность представления верховной власти таких законопроектов, не утверждённых Советом, которые при вторичном рассмотрении их в Государственной думе получили бы не менее ²/₃ голосов⁷⁵.

Но даже эта уступка встретила сопротивление со стороны наиболее «твердолобых» лидеров октябристов. На заседании Петербургского ЦК 10 марта барон П. Л. Корф потребовал пересмотра вчерашнего постановления. При этом он особо акцентировал на том, что при представлении верховной власти законопроектов, отклонённых Государственным советом, она будет поставлена в необходимость самостоятельно принимать или отвергать постановления Думы, а это, несомненно, будет колебать в народе престиж монархии. Ссылаясь на затруднительность устройства соединённого заседания обоих комитетов, когда члены комитетов всецело поглощены неотложными вопросами избирательной кампании, собравшиеся члены ЦК вообще отказались от мысли формулировать своё мнение о реформе Государственного совета в виде доклада ближайшему съезду Союза ⁷⁶.

Что касается кадетов, то они были единодушны в том, что акты 20 февраля, бесспорно, противоречат установленным в манифесте 17 октября началам конституции. Даже правый П. Б. Струве оценил эти акты как coup d’etat⁷⁷. Но отношение кадетов к участию в выборах членов Государственного совета отличалось обычным для них хамелеонством. ЦК кадетской партии, «относясь безусловно отрицательно к новому учреждению Государственного совета и отказываясь от организованной партийной агитации по выборам в это учреждение», не счёл, однако, возможным рекомендовать отдельным членам партии воздержание от участия в выборах, а равно от принятия звания члена Государственного совета⁷⁸.

Предвыборная кампания. В центре предвыборной кампании буржуазных партий была борьба с идеей активного бойкота Думы и укрепление в широких кругах населения веры в возможность мирного парламентского развития. Виртуозами в сеянии конституционных иллюзий, бесспорно, были кадеты. В своей устной и печатной агитации они уверяли, будто «маленький избирательный бюллетень» является «самым сильным средством борьбы» и что в конечном счёте «победителями будут не те, на чьей стороне сила, а те, на чьей стороне право»^7Э.

Для улавливания крестьянских голосов, которые играли значительную роль на выборах в Думу, кадеты широко практиковали фальшивые посулы в аграрном вопросе. Как известно, программа кадетов допускала принудительное отчуждение частновладельческих земель на основе выкупа. Но в предвыборной агитации кадеты часто обещали провести в Думе закон о даровом разделе помещичьей земли между крестьянами. Реакционный публицист Н. А. Демчинский обратился к П. Н. Милюкову с открытым письмом, в котором спрашивал, правда ли что кадетская партия «выпустила одно и то же воззвание, но для двух разных случаев: для интеллигенции— на белой бумаге, а для крестьян — на серой. В первом говорится о выкупе земли у помещиков и ни слова об её раздаче, во втором же — приписана фраза: «Крестьянам же землю раздаёт в пользование даром»⁸⁰. Милюков в своём ответе признал, что факт, указанный Демчинским, совершенно верен, но пытался объяснить его техническим недосмотром⁸¹.

ЦК кадетской партии выпустил воззвание к рабочим, в котором уверял, что партия народной свободы «не есть партия какого-либо класса. Она отстаивает свободу, права и интересы всего народа»⁸².

Однако действительность быстро разбила планы кадетов взять на буксир и повести за собой рабочие массы.