Буржуазия и царизм в первой русской революции

Предположения совещания о преобладании в новом Государственном совете представителей дворянства обеспокоили торгово-промышленные круги. Но тщетно было бы искать в их заявлениях критику предполагаемой системы выборов за полное устранение от участия в Государственном совете демократических элементов. Биржевые комитеты, отраслевые съезды промышленников и другие организации крупного капитала ограничивались только ходатайствами об увеличении числа членов от промышленности за счёт числа членов от дворянства, чтобы дать тем возможность иметь в Совете представителей от главнейших её отраслей и районов.

По мнению Московского биржевого комитета, число членов в Государственный совет от промышленности и торговли должно быть определено не менее 30, и выборы их должны быть предоставлены не общему Всероссийскому съезду представителей совещательных по промышленности и торговле учреждений, как предполагало совещание Сольского, а надлежало бы произвести по районам, дабы каждый район имел возможность выяснить в Государственном совете свои местные потребности и особенности. Но совещание Сольского отвергло все домогательства об увеличении числа членов Совета от промышленности и торговли⁶⁷.

Предположения об изменениях в учреждениях Государственного совета и Государственной думы были окончательно рассмотрены на совещании под личным председательством царя 14 и 16 февраля.

Ультраправые, находя, что включение в состав Государственного совета выборных членов имеет целью ограничение самодержавия, вообще выступали против реформы Совета (Игнатьев) или в крайнем случае предлагали сохранить за царём право неограниченно увеличивать число назначенных членов. Против этого выступили Витте и Половцев, полагавшие, что «теперь надо считаться с веянием времени». Николай II согласился с предположением, чтобы число членов по назначению не превышало число выборных.

Витте, как и на царскосельском совещании в декабре 1905 г., утверждал, что только верхняя палата, являясь буфером, «может спасти от необузданностей нижней»⁶⁸. В то же время, учитывая, что предоставление Государственному совету равных прав с Думой в области законодательства будет встречено демократическими кругами с большим разочарованием, Витте не отказывался и от игры в цезаризм. Он говорил: «Следует помнить, что Государственный совет — учреждение аристократическое: крестьяне в его состав не войдут. Им открыт доступ только в Государственную думу. Они и смотрят на Думу так — найдём через неё доступ к царю, найдём расправу… Какая же будет психология крестьян? Скажут: думали, что будет доступ, а между тем чиновники отдалили нас от государя. Таким образом явится средостение, что крайне вредно… Незачем копировать положения конституций, по которым верхняя палата отдаляет нижнюю от монарха… Я… не желаю, чтобы народ сказал, что он отдалён от царя. Напрасно относиться с пренебрежением к психологии общества, а особенно крестьян, где психология всё — бог и царь». Поэтому Витте предлагал постановить, что в случае отклонения Государственным советом законопроекта, одобренного Думой, последняя могла бы представить о своём мнении царю, а тот мог бы дать указание министру внести новый проект⁶⁹. К Витте присоединился Стишинский. «Конечно, Государственный совет, — сказал он, — должен быть щитом верховной власти при увлечениях Государственной думы. Но нельзя допустить, чтобы Государственный совет явился при этом тормозом. Чрезвычайно важно, чтобы положения Государственной думы доходили до вашего императорского величества»⁷⁰. Ещё дальше по пути цезаристской политики готов был идти кн. Оболенский-второй. По его мнению, «если проект, принятый Думой, но отвергнутый Советом, при втором рассмотрении получит одобрение не менее ²/₃ её состава, то он должен быть всё же представлен царю на утверждение» ⁷¹.

Но предложения Витте, Стишинского и Оболенского не нашли поддержки со стороны большей части совещания. Барон Икскуль обвинил Витте в стремлении «отдать законодательство в руки толпы. Между тем для этого дела требуется устойчивость, необходимо поставить Государственный совет в качестве учреждения, ограждающего ваше императорское величество. Иначе лучше совсем упразднить Государственный совет»⁷².

20 февраля 1906 г. был опубликован манифест царя о преобразовании Государственного совета из совещательного органа во вторую, верхнюю палату, получившую законодательные права, равные с Государственной думой. Изменён был и состав Государственного совета: в него входили теперь лица по назначению и по выборам, причём число назначенных не должно было превышать общего числа членов по выборам. Список членов Совета, назначенных к присутствию, объявлялся каждый год 1 января. Лица, выступавшие с критикой правительства, находились под дамокловым мечом исключения из списка. Таким образом, члены по назначению лишились свободы мнений, которая в известных границах существовала в старом Совете.