Буржуазия и царизм в первой русской революции

В основу выборов в Государственный совет была положена сословно-корпоративная и высокоцензовая система, обеспечивавшая преобладание в нём крупных помещиков-дворян. Из 98 членов Совета по выборам 18 членов избирались на Всероссийском съезде выборщиков от дворянства (по два выборщика от дворянских обществ тех губерний, где производились дворянские выборы), 34 — от губернских земских собраний (они могли избирать только крупных землевладельцев, вследствие чего члены Совета от земств в подавляющей части были замаскированными представителями дворянства); 22 — от крупных землевладельцев в губерниях, где не было земских учреждений. Таким образом, крупные землевладельцы — почти исключительно дворяне — избирали 74 члена Совета, или 75 % от общего числа выборных членов Государственного совета. От духовенства православной церкви выбиралось 6 членов и столько же от Академии наук и университетов. Торгово-промышленная буржуазия была представлена в Совете скромно (12 членов), а рабочие и крестьяне вовсе не имели своих представителей в верхней палате. Председатель и вице-председатель Совета по-прежнему назначались царём из числа членов по назначению. Члены Государственного совета избирались на девять лет. Каждые три года обновлялась ¹/₃ состава, но царь мог досрочно распустить выборных членов и назначить новые выборы.

В общем Государственный совет сохранил свой аристократически-чиновничий характер. Он призван был играть роль фильтра, не пропускавшего законопроекты, которые проходили через Думу, но были неприемлемы для царизма. «Обновлённый» Государственный совет сделался твердыней феодальной реакции.

Акты 20 февраля явились первым официальным истолкованием манифеста 17 октября 1905 г. Известно, что буржуазные партии интерпретировали его как введение в государственный строй России нового начала — начала конституционной монархии. Теперь, вступая в избирательную борьбу и прилагая все усилия к увеличению своих сторонников, эти партии были поставлены перед необходимостью открыто высказаться, в какой мере новые положения о Государственной думе и обновлённом Государственном совете подтверждают такое толкование манифеста 17 октября.

На соединённом заседании Петербургского и Московского ЦК «Союза 17 октября» по вопросу об отношении к актам 20 февраля наметилось два течения. Д. Н. Шипов, С. И. Четвериков, Ф. Е. Енакиев, Ю. Н. Милютин, Н. И. Шидловский, П. С. Чистяков и другие указывали на существенные недостатки нового положения о Государственном совете, в числе которых первое место занимает предоставление ему права решающего голоса. Вследствие этого законопроекты, одобренные Государственной думой, зависят в дальнейшем от полу-бюрократического учреждения. Названные лица полагали, что «Союз 17 октября», не отказываясь от работы в Думе и Государственном совете, должен открыто выразить свой взгляд на принципиальные пробелы законов 20 февраля.

С другой стороны, барон П. Л. Корф, М. В. Красовский, барон А. Ф. Мейендорф считали, что все конституции несовершенны и что только жизнь может показать, каковы законы 20 февраля. Равноправность обеих палат существует и в других государствах. Невозможно предсказать, чем будет Государственная дума, может случиться, что она будет делать постановления, противоречащие всем культурным начинаниям. Тогда интересы страны будут ограждены Государственным советом. Наконец, лучше сделать ответственным и непопулярным за непринятие законов Государственный совет, чем верховную власть.

Собрание большинством 11 голосов против б нашло, что манифест 17 октября нарушен законами 20 февраля. Это мнение было решено внести в виде доклада на предстоящий Всероссийский делегатский съезд Союза, а основные положения доклада, касающиеся недостатков актов 20 февраля, выработать одновременно в Петербурге и Москве и обсудить снова на соединённом заседании обоих комитетов⁷³.