Буржуазия и царизм в первой русской революции

Большинство ораторов также считали, что руководящим принципом партии должны быть национализация и признание права на землю только за теми, кто будет обрабатывать её собственным трудом.

Течение в пользу национализации земли было так сильно, что кадетским лидерам пришлось виться ужом, чтобы спасти свой проект. Они делали вид, что в проекте аграрной комиссии ни о какой классовой точке зрения нет и речи, что он представляет «серьёзный шаг к национализации земли». Рядясь в тогу «принципиальных сторонников национализации», кадетские вожаки вместе с тем высказывали сомнение, желают ли этого сами крестьяне? По мнению Милюкова, «крестьянин, так охотно допускающий — и даже требующий — коренной ломки помещичьего землевладения, не потерпит сколько-нибудь серьёзного вмешательства в сферу своих собственных отношений. Если мы и подымем флаг «национализации», в смысле отмены частной собственности на землю, флаг этот очень скоро придётся спустить, как только мы столкнёмся с собственностью крестьянской. При таких условиях, очевидно, лучше его и вовсе не поднимать» ¹⁵⁶.

Лидер правого крыла кадетской партии Струве считал, что «могут наступить обстоятельства, которые заставят нас податься вправо, но налево податься некуда»¹⁵⁷. Тем не менее центральный комитет, учитывая соотношение сил на съезде, решил сделать жест налево. В дополнение к проекту аграрной комиссии он внёс особую резолюцию о том, что партия признаёт своим руководящим принципом передачу земли в руки трудящихся.

Новые «Основные законы». Ещё в 20-х числах октября 1905 г. Витте просил И. Гессена и Петражицкого составить для него проект «Основных законов»¹⁵⁸, но обошёлся, хотя и с большим запозданием, без их помощи.

Проект новых Основных законов был подробно рассмотрен в заседаниях Совета министров 10, 12, 14, 18 и 19 марта 1906 г. Совет пришёл к заключению, что надолго оставлять взаимно несогласованными прежние законы и вновь изданные в развитие манифеста 17 октября невозможно «из опасения дальнейших колебаний общественного сознания». С другой стороны, отсрочить составление этого труда до созыва Думы и произвести пересмотр их при её участии также невозможно — это значило бы «вовлечь впервые собранных представителей населения в опасные и бесплодные прения о пределах собственных их прав и природы их отношений к верховной власти» ¹⁵⁹. Совет министров признал необходимым возможно подробное определение в Основных законах тех областей, в которых верховная власть осуществляется единолично. К ним, по мнению Совета, следует отнести власть верховного управления, руководство международной политикой России, бюджетные правила 8 марта 1906 г.[52], издание постановлений, положений и наказов, касающихся военного ведомства.

Одобренный Советом министров проект основных законов был подвергнут окончательному обсуждению в совещании под председательством царя в заседаниях 7, 9, И и 12 апреля 1906 г.

Выступивший первым Витте говорил об опасности, которая угрожала бы существующему строю, если допустить пересмотр Основных законов Думой: в таком случае она обратилась бы сразу в Учредительное собрание. Поэтому «надо отобрать от неё всё, что опасно трогать. Не опасно говорить о свободах, о законности, правах граждан — это всё можно, но есть безусловно опасные вопросы — как основания устройства Думы и Совета, основные положения бюджетных правил и правил о займах, прерогативы монарха, как верховного главы государства. Все эти предметы надо ввести в основные законы… Если допустить возможность их тронуть, то даже возбуждение их вселит смуту во всей стране» ¹⁶⁰.

Мысль о необходимости пересмотра Основных законов до открытия Государственной думы не встретила возражений. Никто из присутствующих сановников не оспаривал и тех ограничений прав Государственной думы, которые проектировал Совет министров. Но крайние реакционеры обрушились на этот проект за недостаточное, по их убеждению, ограждение им прерогатив верховной власти.

С точки зрения П. Н. Дурново, положение проекта о том, что Основные законы могут быть изменяемы и дополняемы лишь по почину государя, недостаточно. Надо сказать, что они могут быть государем императором изменяемы без всякого участия Думы и Совета ¹⁶¹. Горемыкин считал опасным предоставить Государственной думе право определять контингент новобранцев. Он предлагал установить, что количество призываемых на военную службу новобранцев определяется царским указом ¹⁶². С ним согласились П. Н. Дурново и великий князь Николай Николаевич. Но великий князь Владимир Александрович заявил, что «раз Дума будет существовать, то нельзя лишать её права рассматривать тот вопрос, который касается всего населения». Царь велел оставить без изменений статью о контингенте новобранцев по проекту Совета министров ¹⁶³.