Буржуазия и царизм в первой русской революции

На заседании кадетской фракции 26 февраля Милюков заявил, что внесение законопроекта представляет «политическую опасность и противоречие со взглядами I Думы». Но и обращение к монарху по примеру прежней Думы «сложно», так как не соберёт большинства. Остаётся одно: если законопроект будет внесён, следует передать его в комиссию для обсуждения юридического вопроса, есть ли у Думы право рассматривать такие законопроекты. Родичев нашёл опасным с точки зрения «бережения Думы» даже сдачу законопроекта об амнистии в комиссию. Последняя «непременно внесёт законопроект, а на всё время существования этой комиссии будет нарекание, что Дума нарушает прерогативу монарха. Если будет допущена комиссия — конфликт готов». Правильнее— обращение к монарху через Головина. Но по мнению Тесленко, «наши основные законы категоричны. В них амнистия предоставляется монарху. Поэтому законопроект невозможен, обращение к монарху также невозможно» по тактическим соображениям: не поддержат левые, не желая просить монарха, и не поддержат правые, не желающие амнистии. В то же время нельзя и молчать — «будет рваться связь с народом». Выход был найден Кизеветтером. Он предложил выступить с заявлением, что «амнистия волнует страну, партия народной свободы поднимала этот вопрос в I Думе, теперь она стоит на той же точки зрения» ¹⁴⁶.

Уклончивая позиция кадетских лидеров в вопросе об амнистии вызвала «бунт» крестьянских депутатов, входивших в парламентскую фракцию партии народной свободы. На заседании фракции 3 апреля крестьянин Семёнов говорил: «От нас страна требовала амнистии. Что мы скажем дома, возвратившись, и когда спросят нас: «Что вы сделали для освобождения заключённых?» Нас страна не поймёт, если мы выступим только с декларацией… Надо обратиться к монарху». Ершов предупредил, что «если фракция станет на путь декларации, то она наполовину сократится». Этот ультиматум ударил по нервам левых кадетов, и они стали настаивать на обращении к монарху как наиболее понятном крестьянам. Критикуя кадетское руководство, Тахтамиров говорил: «Мы ни за законопроект, ни за обращение к монарху. Значит, между двух стульев? Что скажет провинция? Мы не хотим, значит, испробовать всех путей? Мы должны стоять за обращение к монарху. Это по крайней мере определённо! И пусть страна видит, что мы всё сделали!» ¹⁴⁷

Большинством 27 голосов против 24 решено было обратиться к монарху и принять на себя в этом отношении инициативу ¹⁴⁸. Но партийные верхи игнорировали постановление фракции.

На заседании фракции 23 апреля И. Гессен и В. Гессен защищали ту точку зрения, что Думу необходимо направить по пути выработки и обсуждения законопроектов практического значения: о преобразовании местного суда и т. п. Вопросы же об отмене смертной казни и амнистии следует отложить до более благоприятного времени. Эти мысли развивал и Милюков. По его мнению, «ставя вопросы об амнистии и об отмене смертной казни, мы демонстрируем своё бессилие. Прошлая Дума продемонстрировала это своё бессилие, поставив эти вопросы. Надо сознаться, что… в этой области мы бессильны. В другой же области, законодательной, мы ещё имеем большую силу. И можно быть уверенным, что если мы эти вопросы (практического законодательства) выдвинем, то за нас будут многие из крестьян» ¹⁴⁹. Напротив, Шингарёв и Юренев полагали, что именно отклонение законопроектов об отмене смертной казни и амнистии и будет демонстрацией бессилия Думы. Но большинством решено было проводить в Думе необходимость отклонения вопросов об амнистии и об отмене смертной казни, а в первую очередь выдвинуть законопроекты о местном суде и местном самоуправлении ¹⁵⁰.

На заседании Государственной думы 24 мая И. В. Гессен предложил снять с ближайшей очереди вопрос об отмене смертной казни и об амнистии и приступить к рассмотрению законопроекта о местном суде. В мотивировке этого предложения подчёркивалось, что при существующих условиях Дума не в состоянии добиться каких-либо положительных результатов в вопросах об амнистии и отмене смертной казни. Поэтому рассмотрение этих вопросов будет иметь значение лишь более или менее яркой, но бессильной и опасной демонстрации.

Предложение кадетской фракции вызвало возмущение левой части Думы. Трудовик Булат напомнил, что «вся выборная агитация велась при постоянных требованиях амнистии, что всё население требовало, чтобы мы в первую очередь поставили законопроект об амнистии, что нас провожали в Думу с криками об амнистии, что сюда шлют наказы об амнистии…»¹⁵¹. Предложение о снятии с ближайшей очереди законопроекта об отмене смертной казни прошло, но вопрос об амнистии большинством в 193 голоса против 173 было решено поставить на повестку ближайшего заседания Думы ¹⁵².