Буржуазия и царизм в первой русской революции

В виде протеста против «самоубийственной» политики правительства[42] предлагалось обратиться с адресом к царю. Сторонник этой акции Милютин полагал, что, «каков бы ни был исход, он будет к лучшему. Если откажут, то наша популярность возрастёт». Но председатель Корф возражал: «Да, но положение правительства перед публикою будет расшатано, а это не будет отвечать нашим политическим целям». Он предлагал последовать примеру партии правового порядка, которая обратилась к Дурново и получила разрешение на устройство собраний. Но большинство членов ЦК нашло, что в этом случае будет умалён престиж Союза. На заседании ЦК 23 декабря было решено послать адрес царю ¹⁷⁴.

Предлагая свои услуги для пропаганды «правопорядка», октябристы, естественно, недоумевали, когда царские сатрапы запрещали деятельность политических партий всех направлений. В г. Сумах Харьковской губернии временный генерал-губернатор не разрешал печатания воззваний, устройство собеседований и распространения воззваний Союза. Считая, что «патриотическая задача Союза может осуществиться только при условии доверия к нему правительственных органов», бюро местного комитета вынуждено было «с согласия генерал-губернатора» обратиться к министру внутренних дел с телеграммой о разрешении собраний бюро и комитета и печатания воззваний Союза. Дурново разъяснил сумскому генерал-губернатору, что «нельзя препятствовать при условии надзора на основании правил 12 октября и устранения возможности обращения собраний в революционные сборища» ¹⁷⁵.

Приведённые факты некоторого стеснения октябристской пропаганды были исключением. Вообще же «Союз 17 октября» с самого начала находился под покровительством царской администрации: ему беспрепятственно разрешались собрания, рассылка партийной литературы и пр. Иногда администрация сама деятельно распространяла воззвания «Союза 17 октября» и других партий «центра» путём рассылки их по волостным правлениям, церковно-приходским попечительствам, попечительствам о народной трезвости и т. д.

Если октябристы ставили своей задачей прежде всего бороться с пропагандой «крайних революционных партий», то нет ничего странного в том, что после поражения декабрьских вооружённых восстаний стимул для политической активности буржуазии притупился, и целый ряд отделений Союза распался.

Провал октябристской агитации в народе. Деятельность провинциальных комитетов начиналась с распространения среди населения воззваний и брошюр, в которых доказывалась «гибельность и бесцельность» революционной тактики. При этом, чтобы войти в доверие к рабочим и крестьянам, октябристы не останавливались перед рискованной демагогией. Так, в изданном в Москве обращении «К рабочим» говорилось: «С одной стороны, представители русской социал-демократической партии зовут вас улучшить своё положение путём борьбы, путём крупных всероссийских стачек, наконец, даже посредством вооружённого восстания; с другой стороны, мы — представители прогрессивных нереволюционных партий — призываем вас к тому же, но… путём мирной и спокойной, однако верной и определённой созидательной работы». Заканчивалась листовка словами: «Итак, товарищи, мы призываем вас на борьбу за свободный труд против произвола и насилия, откуда бы они ни шли» ¹⁷⁶. В другом воззвании, озаглавленном «Граждане!», подчёркивалось, что «против злоупотреблений правительства «Союз 17 октября» не намерен выступать с таким слабым и негодным оружием, как бомбы и мятеж, наоборот, он вооружается непобедимой силою общественного мнения и воли народной» ¹⁷⁷.

Симбирское «Общество людей порядка и законности», объявившее себя отделением «Союза 17 октября», перепечатывало из «Почаевского листка» и распространяло среди крестьян «Слово» известного черносотенного изувера, одного из главарей «Союза русского народа» — епископа Волынского Антония Храповицкого.

Минское отделение Союза, возглавляемое проходимцем, неким Шмидтом Г. К-, выпустило воззвание к сельскому населению Минской губернии, которое своей беспардонной ложью и невероятно грязными выпадами против революционеров покоробило даже петербургских лидеров октябристов. Воззвание натравливало крестьян против «недобрых людей» — социалистов, которые-де «хотят возвратить ту же панщину, когда крестьянин ничего своего не имел, а всё было помещицкое, а он только с утра до ночи работал у пана и получал батоги и лозу» ¹⁷⁸.