Буржуазия и царизм в первой русской революции

По признанию самих октябристов, пропаганда идей Союза в широких демократических кругах была малоэффективной. Ямбургское отделение организовало 10 декабря 1905 г. первое собрание для ознакомления с программой Союза и положением о выборах в Государственную думу, на котором присутствовало около 200 слушателей из числа жителей Ямбурга и окрестных деревень. «По закрытии собрания, — говорилось в отчёте Ямбургского комитета, — появилось два оратора-революционера, пытавшихся завладеть аудиторией. Обстоятельство это побудило члена комитета кн. М. В. Оболенского занять председательское кресло, возобновить заседание и путём возражений со стороны оставшихся членов Союза и своего заключительного слова ослабить, если не рассеять, впечатления, произведённого речами посторонних ораторов» ¹⁷⁹. По той же программе членом комитета бароном Д. О. Тизенгаузеном были проведены собеседования 18 декабря в с. Новопятницком Горской волости и 22 декабря в с. Кузёмкине Наровской волости «с неравным успехом: в первом население отнеслось к собеседованию холодно, во втором — чрезвычайно сочувственно. В разнице этой сказалась степень восприимчивости населения к предшествовавшей революционной пропаганде в зависимости от близости первого пункта к железнодорожным и фабричным центрам» ¹⁸⁰.

Попытки октябристов выступать на митингах, устраиваемых демократическими партиями, неизменно заканчивались провалом. Вот что сообщали по этому поводу из Таганрога: «Выступая на борьбу с анархией, мы решили командировать на митинги наших ораторов. Ораторы потерпели полное фиаско и второй раз не рискнули» ¹⁸¹.

На окраинах в Союз вступали почти исключительно русские чиновники. Так, из Гродно сообщали, что из 158 членов местного отделения было «несколько лиц неясной профессии и 6 мещан-католиков», остальные — чиновники¹⁸². Настроение этой публики было открыто черносотенное. С полным основанием фабрикант А. М. Немировский в письме к А. И. Гучкову от 17 февраля 1906 г. утверждал, что «в провинции имеются даже просто разбойничьи комитеты, которые занимаются травлей евреев, превосходя в этом отношении союзы «истинных»» ¹⁸³

В нашем распоряжении нет точных данных о социальном составе членов «Союза 17 октября». Фактически действительные члены Союза, как правило, составляли комитет местного отделения, а поэтому сведения о составе комитетов проливают свет и на социальный состав членов Союза вообще. Нами собраны сведения о составе 13 провинциальных комитетов: Костромского, Кременчугского, Лепельского, Никольского, Новгородского, Опочецкого, Осташковского, Псковского, Режицкого, Рижского, Старорусского, Тверского и Ярославского. В них оказалось: промышленников и торговцев — 41, чиновников— 33, лиц свободных профессий — 20, помещиков — 15, служащих—10, учителей — 8, мещан — 8, священников— 5, крестьян — 3, рабочих — 2, а всего 145 человек.

Среди членов центрального комитета Союза было 11 банковских и промышленных деятелей, 6 крупных помещиков (из них двое — предводители дворянства) и 5 лиц свободных профессий, по существу тоже принадлежавших к кругу денежных и промышленных дельцов.

Таким образом, «Союз 17 октября» даже внешне не имел права называться народным, и среди демократических кругов населения он с самого начала фигурировал как «господская» партия.

В Союзе объединились верхи русской буржуазии, наиболее сросшиеся с царизмом, с крупными капиталистическими помещиками. В отличие от черносотенного помещика, этого хищника крепостной эпохи, октябрист, по определению В. И. Ленина, — это «.. хищник эпохи первоначального накопления, — тоже грубый, жадный, паразитический, но с некоторым культурным лоском и — главное — с желанием также ухватить добрый кусок казённого пирога в виде гарантий, субсидий, концессий, покровительственных тарифов и т. д. Этот слой землевладельческой и промышленной буржуазии, типичной для эпохи первоначального накопления, находит себе выражение в октябризме и примыкающих к нему течениях. У него много интересов, общих с черносотенцами sans phrases, — хозяйственный паразитизм и привилегии, квасной патриотизм с октябристской точки зрения так же необходимы, как и с черносотенной» ¹⁸⁴.

«Типичный октябрист, — писал В. И. Ленин в другом месте, — не буржуазный интеллигент, а крупный буржуа. Он — не идеолог буржуазного общества, а его непосредственный хозяин. Заинтересованный самым прямым образом в капиталистической эксплуатации, он презирает всякую теорию, плюёт на интеллигенцию, отбрасывает всякие, свойственные кадетам, претензии на «демократизм». Это — буржуа-делец» ¹⁸⁵.