Бусидо 5.0. Бизнес-коммуникации в Японии

В лучшем случае определение «коммуникация» выглядит как «передача того или иного содержания от одного сознания (индивидуального или коллективного) к другому посредством знаков» (Социальная психология: словарь, 2005). Люди, осуществляющие коммуникацию, описываются как источник информации или мысли и получатель, как кодификатор и декодификатор, то есть опять с точки зрения технического функционирования.

Проблема «коммуникативной компетентности»

Рассматривая вопрос в культурной ретроспективе, мы видим, что «коммуникация» в ее современном понимании и, соответственно, теория коммуникации являются достоянием греко-иудейской цивилизации слова. Это этап развития культуры, которая, с одной стороны, опирается на религиозное объяснение происхождения мира как творения Бога-Слово, а с другой – ценит словесное высказывание как проявление индивидуального мышления.

В частности, Кэри упоминает опыт греческой «словесной демократии», где «дебаты предоставляли модель для принятия решений, но также позволяли культивировать мастерство риторики и диспута…» (Carey 1992:4).

Японская культура базируется на других основаниях, религиозных и социальных. В частности, согласно японским мифам, сотворение мира осуществляется не одним демиургом, но соединенными усилиями брата и сестры Идзанами и Идзанаги (они же супруги), и не вербально, а рукотворно, путем трансформации одного вещества в другое, воды в острова. Приоритеты социального взаимодействия в японской культуре лежат в иной плоскости, а традиционные формы такого взаимодействия зачастую вступают в культурный конфликт с формами и принципами западной «коммуникации».

Иностранец ощущает японскую ритуальность (церемониальность) на самом поверхностном уровне, на уровне этикета, при первом же контакте с японцем. Это и наличие бесконечного множества мелких ритуальных действий (начиная с поклона, когда-то тоже ежедневной в европейской культуре, но отвергнутой демократией практики), и сложные иерархические установления и требования, предписания и ожидания. Количество условий для продуктивного общения (даже самих японцев между собой, тем более с иностранцами) многократно выше по сравнению с западной культурой. Нередко эта пресловутая «церемониальность» выступает раздражающим фактором, а когда дело касается бизнеса – начинает выглядеть препятствием и бессмысленной тратой времени.

Так, в монографии «Япония: язык и культура» (Алпатов 2008:130) академик В. М. Алпатов ссылается на международный состав авторов, пишущих о японском этикете: «Впрочем, склонность японцев к церемониалу еще в середине XIX в. удивляла, а иногда возмущала первых западных наблюдателей. Американцы той эпохи сочли японцев “самым вежливым народом на Земле”, но видели в этом признак лживости [Gudykunst 1993:3], а И. А. Гончаров видел в “приседаниях” японцев признак “азиатчины” и отсталости. Но и сейчас японцы кажутся американцам, в том числе из-за языкового этикета, формалистами и конформистами [Akasu, Asao 1993:99]. Японцы, учитывая это, могут сокращать использование форм вежливости и поклонов в деловом обращении с иностранцами [Свинина 2007]».

Как указывает там же В. М. Алпатов, и отечественные, и зарубежные авторы говорят о японском этикете как о внешней форме, без указания на глубину его содержания. Однако на японский этикет следует смотреть как на естественное выражение и один из главных отличительных признаков ритуальной коммуникации, при которой изначально ищется общая платформа для взаимодействия, а основы общения закладываются на максимально продолжительный срок. «Церемониал» японцев есть то, что Дж. Кэри определяет как «основную метафору» ритуального общения.

В конце 80-х годов XX века немецкий философ и социолог Юрген Хабермас ввел понятие «коммуникативной компетентности». Для него это представление о том, что все люди обладают некоторыми способностями, благодаря которым они определенным образом выстраивают языковую коммуникацию. Говорящие используют язык «в качестве посредника для достижения полного взаимопонимания», а диалог имеет рациональную природу, поскольку «языковое взаимопонимание вводится… в качестве механизма координации действий» (Хабермас 2008:18–19).