Бусидо и русский путь

Этот эпизод, как и последующие, выпал из прямого эфира, потому что организаторы дебатов (кажется, 1-й канал), решили скрыть скандал рекламой. Зато эпизод был шумно раскручен в прессе. Много лет спустя я узнал, что финансисты "Родины" не пожалели 20 тыс. долларов, которые выплатили журналистам за совершенно фантастический пересказ данного события, где выходило, что Жириновский был отправлен в нокаут. Во время избирательной кампании это было для публики забавным и прибавляло интереса к "Родине". Которая, правда, просуществовала всего-то три года, сделав много, но так и не оправдав возложенных на нее надежд.

Генерал Шпак намеревался отомстить за оскорбление, но в итоге лишь дал мне охрану на следующие дебаты – из своих десантников-гигантов. Те смотрели на охрану Жириновского сверху вниз. И сам Жириновский, оставшись в студии без поддержки (в дебатах участвовали всего три человека, включая также невнятного Сергея Миронова), был тих и скромен.

Потом я сталкивался с Жириновским и его бандой уже в Думе. Однажды, когда вынужден был прикрывать Николая Павлова, вступившего в перебранку с криками через весь зал. Жириновский со своим телохранителем через некоторое время подошел с предложением Павлову выяснить отношения за пределами зала заседаний. Я пошел за Павловым. И, несмотря на провокации и набежавших холуев из фракции Жириновского, не дал драке состояться. Грубо отпихнув Жириновского, напиравшего на меня, я сопроводил это действие презрительным определением его в "блатные шестерки". Что, возможно, врезалось в мозги моего противника и стало причиной следующего эпизода – наиболее яркого и предельно публичного.

30 марта 2005 года заседание Думы не предвещало никаких особых событий. Я запасся интересовавшими меня документами и намеревался прочесть их в то время, пока в зале будут идти традиционные препирательства по повестке дня. Читать пришлось "под грохот канонады" – практически вся фракции Жириновского записалась на выступления. Ее депутаты говорили (или галдели) вовсе не о повестке, а только о том, что в Ямало-Ненецком автономном округе на выборах были чудовищные нарушения законодательства. Мол, поэтому их партийный список сняли с дистанции. Нарушения, конечно, были. Как нам сказали здесь же в Думе прямо с места председателя. Мол, так теперь ведется "политическая борьба за власть".

Ничего нового в истерике Жириновского, поддержанной его соратниками, не было. И в ругани, где слово "бандиты" – самое мягкое, тоже. Объявление о выходе из зала фракции шутов (в знак протеста против нарушений избирательного законодательства их же хозяевами) меня тоже мало трогало – за год с лишним работы в Думе я навидался подобных спектаклей. Знал, что все это шумиха – не более того. Жириновский власть никогда не подводил и никогда ей не противостоял.

Так вот. Жириновский, изрыгая проклятия по самым разным адресам, двигался по проходу так, чтобы как можно дольше затянуть процесс, попадая в телекамеры во всех подробностях. Не жалко – эта физиономия еще не самое гнусное, что показывают по нашему телевидению. Я продолжал чтение своих бумаг.

Перед тем, как окончательно выйти из зала, группа во главе с Жириновским остановилась – аккурат напротив места, где я сидел со своим чтением. Жириновскому надо было проораться до конца. Или разогреться перед запланированным мероприятием. Фотографии показывают, что его команда прямо-таки выстроилась перед местом, где через полминуты произошло столкновение.

Во время ора Жириновского в поток его воплей вплелась наивная и совершенно спокойная реплика моего соседа – депутата Ивана Кирилловича Викторова. Он произнес в направление спины Жириновского: "А что же вы, Владимир Вольфович, смеялись, когда "Родина" заявляла о нарушениях в Воронежской области?" Растравленный собственными криками Жириновский тут же обернулся к Викторову и стал вопить, брызгая во все стороны слюной. Текст ора был бессвязен. Что-то вроде: "Вы, "Родина" – бандиты! Вас для этого и придумали! Подонки! Суки!"

Воздух вокруг меня наполнился смрадными брызгами и затхлостью грязной подворотни. Я брезгливо прикрылся от Жириновского своими бумагами и произнес, не повышая голоса: "Убери слюни". С этого момента все внимание Жириновского сосредоточилось на мне. Он побледнел еще больше, глазные яблоки приобрели багрово-фиолетовый оттенок. "Я тебе морду разобью, сволочь!!!" – что-то подобное изрыгнула пасть клоуна. Я опустил бумаги и, как в инциденте во время избирательной кампании 2003 года, предложил: "Попробуй". И еще иронично покачал головой: эко тебя разбирает…

Вероятно, моя невозмутимость совсем уж увела Жириновского за грань нормы. Его психоз прорвало, точно гнойный нарыв. Задохнувшись ненавистью, Жириновский плюнул в меня что есть мочи. Его стремление набрать во рту как можно больше слюны, позволило мне среагировать. Листы бумаги, которые я держал в руке, удалось подставить под плевок. Вонючая аэрозоль отразилась Жириновскому в его собственное лицо.