Быль и легенды Запорожской Сечи

Что же касается опасений Хмельницкого относительно искренности «доброго короля», то они быстро стали оправдываться. Ян Казимир прислал к нему делегацию во главе с православным магнатом Адамом Киселем, она привезла гетманскую булаву, знамя. Король даровал амнистию повстанцам, увеличивал реестр до 15 тыс. Но за это требовал, чтобы казаки отступились от «черни», усмирили ее, а потом шли воевать против крымцев. Об отмене унии вообще как бы забылось. Словом, тут уж самому неискушенному политику становилось ясно – поляки намерены всего лишь расколоть воставший народ, чтобы снова скрутить в бараний рог. Возмущенные казаки показывали на блестящие гетманские регалии: «Зачем вы, ляхи, принесли нам эти цацки?» А Хмельницкий отрезал: «За границу на войну не пойду, саблю на турок и татар не подниму; достаточно дела и на Украине».

В Варшаву направили ответ: «Короля почитаем как государя, а шляхту и панов ненавидим до смерти и не будем им друзьями никогда». Перечислили встречные условия: уничтожить унию, не восстанавливать на Украине разрушенных костелов и запретить «селиться жидам», администрацию назначать только из православных. Потребовали, чтобы казачий гетман напрямую подчинялся только королю, а Киевского митрополита допустили заседать в сенате на равных правах с католическими епископами. Но могли ли польские паны и король-иезуит принять такие пункты?

Москва, в отличие от Варшавы, громких обещаний не давала, зато действовала конкретно и последовательно. В марте 1649 г. на Украину прибыл официальный посол царя Григорий Унковский. Среди казаков это вызвало взрыв восторга – их признали, Россия протягивала им руку. Унковский привез для казачьей старшины «государево жалованье». Однако вступлением России в войну посол пока не обнадеживал. Передал, что Алексей Михайлович готов принять Украину под свою руку, «если, даст Бог, вы освободитесь от Польши и Литвы без нарушения мира».

Хмельницкий остался этим очень недоволен, но жаловаться ему было, собственно, не на что. Лезть в драку очертя голову, играть жизнями собственных подданных, которых вверил ему Господь, Алексей Михайлович не желал. А фактически Россия уже вступила в борьбу, хоть и негласно. Унковский докладывал: «Козаки донские обещались выступить немедля, и многие из них уже пришли». Из Москвы рассылались инструкции пограничным воеводам – давать повстанцам убежище на нашей территории, им разрешили закупать «хлеб, соль и всякие запасы беспошлинно». Но не только хлеб и соль. Поляки жаловались: «Москва… хотя и подтвердила мир (с Польшей), тайно все доставляла Хмелю: продовольствие, порох, пули и пушки».

Восстание на Украине вызвало широкий резонанс по всей Европе. В Риме и Вене обсуждали, чем можно подсобить Польше, в Стокгольме – нельзя ли воспользоваться ситуацией. Османская империя поспешила прислать к Хмельницкому посольство, заключила с ним договор о дружбе. Стороны обязались не нападать друг на друга, развивать торговлю, турки открыли казакам свободный доступ в свои порты. В Стамбуле считали договор крайне выгодным. Черноморским городам обеспечивалась безопасность от запорожских набегов, а дальше кто знает? Почему бы не втянуть Украину в подданство султана?

А в Англии недавно произошла революция. Захвативший власть Оливер Кромвель, предводитель воинствующих протестантов, увидел в Хмельницком возможного союзника, прислал к нему личное письмо, накрутив пышный титул: «Богдан Хмельницкий, Божьею милостью генералиссимус греко-восточной церкви, вождь всех казаков запорожских, гроза и искоренитель аристократии, покоритель крепостей, истребитель римского священства, гонитель язычников, антихриста и иудеев». Правда, англичан больше интересовал не военный союз, а торговля. А британский диктатор и гетман были фигурами совершенно разного масштаба. Кромвель командовал армиями по нескольку тысяч бойцов, имел плохое домашнее образование, на родном языке писал с ошибками, никогда не читал книг и был человеком совершенно неотесанным – иностранным послам приходилось объяснять ему, какие государства существуют на Балтике. Хмельницкий же получил два образования, свободно владел пятью иностранными языками, водил в битву стотысячные полчища и управлял страной куда больше Англии.

А уж для кого освобождение Украины обернулось крупнейшей катастрофой, так это для евреев. Повстанцы истребляли их наравне с поляками. Да и то сказать, одни были угнетателями, другие – их пособниками. Никто ведь не заставлял притеснять, хищничать, оскорблять религиозные чувства. В пожаре стихийного гнева не разбирали, где виноватые арендаторы, а где их родственники или работники. Было разгромлено более 700 иудейских общин, погибло 100 тыс. евреев. Конечно, за точность «круглой» цифры ручаться не приходится. Разве кто-нибудь считал перебитых и сумевших спастись? Но сами эти цифры свидетельствуют, какой размах приняло «арендаторство» на Украине и как крепко успели насолить пришельцы населению.

Сабли и дипломатия