Быль и легенды Запорожской Сечи

В сложившейся ситуации Алексей Михайлович оценил, что в первую очередь надо прогнать обнаглевших шведов, а с Речью Посполитой можно будет разобраться и позже. С поляками заключили Виленское перемирие. В 1656 г. царь объявил войну Карлу X и двинул свои армии в Прибалтику. Шведам тоже всыпали изрядно. Не удалось взять только Ригу из-за отсутствия флота. Но русские овладели Дерптом (Тарту), Мариенбургом, Динабургом, Кокенгаузеном, заняли половину Эстонии и Латвии. В этой кампании отличились донские казаки. Они вместе с отрядом Петра Потемкина спустились на лодках по Неве, с налета захватили крепость Ниеншанц, на месте будущего Санкт-Петербурга. Вышли в Финский залив и возле острова Котлин одержали морскую победу, уничтожив отряд шведских кораблей.

А в Польше из-за погромов католических храмов и монастырей против интервентов поднялись и шляхта, и крестьяне, гнали и истребляли шведов. Карл X оказался в затруднительном положении, и с ним удалось заключить перемирие на три года. Часть Прибалтики, занятая царскими войсками, осталась у русских. Польский король Ян Казимир тоже вроде бы не горел желанием продолжать войну. Условились в Вильно начать переговоры о мире. Таким образом, два главных противника были нейтрализованы. Остался третий, Крым. На 1657 г. было намечено нанести решающий удар против хана. Но начали сказываться совершенно иные факторы. Ведь на самой Украине отношение к воссоединению с Россией оставалось очень неоднозначным.

Для простых крестьян, горожан, казаков этот вариант получался самым наилучшим: быть вместе с русскими, а сильная власть царя обеспечит законность и порядок. Но смута на Украине, как и всякая гражданская война, вынесла волну всякой мутной пены, разбуянившейся вольницы, противящейся любому порядку, – для нее было главным погулять и пограбить. А в том административном и военном устройстве, которое ввел Хмельницкий, возвысилась казачья старшина: полковники, сотники. Они быстро превратились в «удельных князьков» в своих владениях, содержали воинские части, привыкавшие повиноваться лично им. Старшина основательно поживилась землями и богатствами панов, угнездилась в их замках и чувствовала себя новыми панами. Вот ее-то российские порядки совсем не устраивали. Многие полковники и сотники прикидывали, что для них было бы куда выгоднее под властью ослабевшей Польши – если их уравняют в правах с польской верхушкой и они станут неограниченными хозяйчиками в собственных полках и сотнях. Лидером старшины стал Иван Евстафьевич Выговский. Он был киевским шляхтичем, королевским ротмистром, под Желтыми Водами попал в плен к Хмельницкому, но перешел к нему на службу. Заслужил его доверие, занял пост генерального писаря – начальника штаба.

Ставка Хмельницкого превратилась в клубок интриг. Старшина пыталась поссорить царя с гетманом, слала на Хмельницкого доносы в Москву, кляузничала послам. Одновременно Выговский и полковники юлили перед посланцами Алексея Михайловича, выклянчивали, чтобы государь утвердил «корысти» и «маетности», которые они себе нахватали. Царскому уполномоченному Василию Бутурлину приходилось стыдить их за такую жадность. Но старшина силилась и Хмельницкого настроить против русских, подорвать симпатии жителей Малороссии к России и царю. Распускались слухи, что Алексей Михайлович собирается примириться с Польшей ценой Украины, вернуть ее панам. Эти слухи не имели под собой никакого основания, но во взбаламученной среде многие верили. Не сидели сложа руки и поляки. Наводили мосты со старшиной, распространяли клевету.

Хмельницкий и без того был недоволен Москвой. Возмущался, что государь присылает мало войск для защиты Украины. А уж с Виленским перемирием с Польшей гетман так и не согласился. Нарушил Переяславский договор, самостоятельно вступил в переговоры со шведами и их союзником, трансильванским князем Ракоци. Заключил с ними союз, обещал помочь Ракоци получить польскую корону, выделить ему 12 тыс. казаков. Русским воеводам, прикомандированным к Хмельницкому, приходилось трудновато. Лавировали, уговаривали, разъясняли. Доносы на гетмана Алексей Михайлович и бояре оставляли без последствий. Альянс с Карлом X и Ракоци с юридической точки зрения квалифицировался однозначно – измена. Но даже в этом случае государь подошел к вопросу взвешенно и внимательно. Он оценил поступок Богдана совершенно правильно – как ошибку вождя, привыкшего видеть события только с украинской «колокольни», сбитого с толку сплетниками и клеветниками.