Быль и легенды Запорожской Сечи

В 1598 г. умер Федор Иоаннович, и прямых наследников у него не оказалось. Земский собор избрал на царство Годунова. Желая завоевать популярность в народе, он на год освободил страну от податей. Но потом стал наверстывать упущенное, взвинтил налоги – по сравнению со временами Ивана Грозного, они выросли в 20 раз. Не доверяя знати, Борис назначал на все важные должности своих родственников и клевретов. Но они спешили обогатиться и безоглядно хищничали. Простонародье застонало от такого гнета – ну что ж, Годунов открыл для него отдушину, кабаки. В прежние времена свободная продажа спиртного на Руси запрещалась. А кабаки оказались очень выгодными. Они позволяли дополнительно выкачивать прибыли, а заодно выявлять недовольных, проболтавшихся в пьяном виде, их тащили в тюрьмы и на пытки. Опасаясь потенциальных очагов возмущения и пытаясь перекрыть лазейки для беглых, Борис решил прижать казачество. Некоторых атаманов перетянул к себе на службу, а остальным запретил какие-либо самостоятельные действия. За ослушание начал посылать на Дон карательные экспедиции.

Добавилась засуха, несколько голодных лет. Множество людей вымирало, разбредалось по стране в поисках хлеба. Бояре и дворяне распускали холопов, не в силах их прокормить. А когда голод миновал, принялись разыскивать их. Возвращаться в крепостное состояние, разумеется, не хотелось. Возле самой Москвы появились и свирепствовали банды разбойников. Их отлавливали, казнили. Но на юге раскинулось военное приграничье – крепости, засечные черты. Здесь жили трудно, с оружием в руках, в постоянных стычках с татарами. Людей всегда не хватало, и воеводы смотрели сквозь пальцы, откуда и кто появился. Сюда стекались и голодающие, и опальные казаки, и беглые, и разбойники. Южные города превратились в настоящую пороховую бочку. Не хватало только «спички»…

Когда Годунов взошел на трон, Ватикан не преминул прощупать его – с Грозным не получилось, с Федором Иоанновичем не получилось, так может, новый царь будет более податливым? В Москве побывали папские послы Коста и Миранда. Повторяли старые предложения – принять унию, а за это папа коронует Бориса императором, признает его право на Константинополь. В Турции-то развал! Если русские ударят вместе с Габсбургами, вполне можно осилить. Вот и пусть берут себе Стамбул. Но в православии Годунов был твердым. Он же сам добился учреждения Московской патриархии. Римские послы получили от ворот поворот. Иезуиты в своих донесениях сетовали: «И при таком изобилии духовной рыбы (то есть человеческих душ в России) нельзя протянуть рук, чтобы взять ее…»; «О, если бы наши отцы с самого начала пришли в эту страну не под своим, а под чужим именем! Многое тогда было бы в лучшем положении». Да, именно так – не под своим, а под чужим…

Под чужим именем появился Лжедмитрий. Кем он был, доподлинно не известно.

Немоевский, Олеарий и Костомаров приводят весьма убедительные доводы, что он все-таки не был расстригой Гришкой Отрепьевым. Москвичи заметили, что крестное знамение он клал не совсем так, как было принято на Руси. Вроде правильно, но в каких-то мелочах движения отличались. А это впитывалось с молоком матери, отвыкнуть за три года бывший монах не мог. Не совсем так он прикладывался и к иконам. Не ходил регулярно в баню (а русские, в отличие от западноевропейцев и поляков, были очень чистоплотными, мылись не реже двух раз в неделю). Не отдыхал после обеда (русские вставали рано, с восходом солнца, поэтому ложились днем на часок вздремнуть). Да и речи, произносимые Самозванцем, выдают следы польского воспитания. Отсюда Костомаров приходил к выводу, что он был русским, но родился и вырос в Речи Посполитой.

А его знакомства показывают, что он был фигурой отнюдь не случайной. Ряд лиц в его окружении так или иначе был связан с иезуитами. В 1606 г., уже после гибели Лжедмитрия, папа Павел V сетовал, что «надежда приведения великого княжества Московского к святому престолу исчезла». Да и на польском сейме в 1611 г. прозвучали выводы: «Источник этого дела, из которого потекли последующие ручьи, по правде, заключается в тайных умышлениях, старательно скрываемых, и не следует делать известным того, что может на будущее время предостеречь неприятеля». То есть ясновельможные паны кое-что знали.

Идея, в общем-то, лежала на поверхности. В Молдавии уже сколько раз сажали на престол самозванцев, в том числе польских агентов. Турция была мощнейшей державой, а стоило появиться самозванцам, зашаталась. «Первооткрывателем» и главным покровителем Лжедмитрия выступил Юрий Мнишек. Тот самый, который уже участвовал в тайных операциях иезуитов по объединению Польши и Литвы. Принял авантюриста у себя в имении, представил к королевскому двору, выступил ярым поборником похода на Россию. А в успехе был настолько уверен, что сосватал «царевичу» собственную дочь.