Быль и легенды Запорожской Сечи

Казакам досталось в полной мере – под шквальным огнем подбираться к воротам, подрывать их петардами. Или карабкаться по лестницам на стены и башни, откуда стреляют, льют кипяток, горячую смолу. При взятии Феллина (Вильянди) в феврале 1602 г. погиб и их предводитель Самойло Кошка. Казаки выбрали вместо него своим гетманом Гаврилу Крутневича. Вдобавок ко всему стала сказываться и извечная беда Речи Посполитой, ее демократия. На начало кампании, на волне порыва, деньги набрали. Но их израсходовали. Польская казна, как всегда, пустовала. А собрать дополнительные средства можно было только по решению сейма.

Армия не получала жалованья, бедствовала. Чтобы удержать хотя бы боеспособное ядро, Ходкевич выделил лучшие части, платил им из собственного кармана, просил пожертвования у своих личных друзей. Остальные солдаты кормились только грабежами. Но в разоренной Прибалтике с выжженными деревнями найти продовольствие было все труднее. Воины стали уходить. Командующий их не удерживал: если взбунтуются – хуже будет. Забузили и казаки. Низложили Гаврилу Крутневича и выбрали гетманом Ивана Куцковича, который в 1603 г. повел их домой.

Хотя у наемников и даже у польской шляхты уже была отработана методика, как возместить задолженности государства. Они выбирали вполне мирные районы в собственных тылах и начинали сами собирать жалованье, которое им не заплатили. Правительство им должно – они и возьмут свое. Трясли у населения вооруженными отрядами. Наемники при этом вообще зверствовали. Они были солдатами без родины, служили чужим властителям, так что для них было вообще без разницы, «своя» страна или неприятельская. Сурово грабили, вымогали у хозяев пытками деньги и ценности, оттягивались со всеми женщинами, а то и мальчиками, которые подвернутся.

Что ж, запорожцы переняли опыт компенсации жалованья. На обратном пути они остановились в Могилеве, наметили себе две волости, обложили их выплатами в свою пользу и принялись собирать деньгами и хлебом. Но у наемников переняли и другой опыт. Уцелевшие в боях казаки были обозлены потерями, лишениями. Операция, которую в Речи Посполитой считали почти законной, вылилась в дикие грабежи и безобразия. Куцкович пробовал остановить запорожцев, его не слушались. Он объявил, что больше не хочет командовать таким сбродом, складывает с себя гетманство. Но и это не помогло. Отряд выбрал вместо него Ивана Косого и продолжал бесчинства.

Приехал королевский уполномоченный разбираться и обсудить с казаками их претензии, но жители выплеснули потоки слез и жалоб, принесли ему изнасилованную и избитую девочку лет шести. Когда казаков все-таки спровадили, каждый угнал с собой по 8–12 лошадей, нагруженных барахлом, трех-четырех девушек и троих-четверых детей на продажу. Ведь и в самой Сечи орудовали евреи, охотно скупавшие пленных и перепродававшие с солидным барышом. Народ провожал запорожцев самыми увесистыми проклятиями. Ну а вскоре для любителей пограбить открылось куда более широкое поле деятельности.

В месиве русской Смуты

Россия выглядела куда более благополучно, чем Речь Посполитая, – богатая, процветающая, способная выставить многочисленные и прекрасно вооруженные армии. Но здесь незаметно накапливались свои проблемы. Вокруг царского трона кипела подспудная борьба за власть. Одолел в ней Борис Годунов, раздавив оппозицию, постепенно избавляясь от самых знатных бояр, способных конкурировать с ним. В 1591 г. в Угличе был при загадочных обстоятельствах убит младший сын Ивана Грозного царевич Дмитрий. Тайна этого преступления не раскрыта до сих пор. Оно было выгодно Годунову, и косвенные обстоятельства указывали на него. Но вполне могло быть и так, что неведомые организаторы убийства специально наводили подозрения на Годунова: если уже в то время замышлялась операция с самозванцем.

А Борис по своим взглядам был «западником» и взялся за реформы по европейским образцам. В частности, закрепостил крестьян. До него люди на Руси свободно переходили от одного землевладельца к другому на Юрьев день. Борис переходы отменил. Мало того, в 1597 г. был принят закон, что любой человек, прослуживший по найму полгода, становился вместе с семьей пожизненным и потомственным холопом хозяина. Это ударило по городской бедноте, подмастерьям, мелким ремесленникам. Породило массу злоупотреблений – богатые и власть имущие обманом и силой захватывали людей в холопство.