Был такой случай…

В общежитии, на одном из повышений квалификации, один из моих соседей купил шикарный словарь английского языка. Он языком занимался серьёзно, а для нас, шалопаев, эта книга стала источником ежевечернего развлечения. Конечно, все мы, в силу образования, кое-что и кое-как помнили. Поэтому выяснять, как по-английски будет, например, «пить», «есть» или «спать» нам было не интересно. Чаще всего, ведя обычные разговоры, мы вылавливали слова вроде «камин», «стиральная машина», «ледокол» или «газовая плита» и с восторгом искали, как это будет звучать в Великобритании. Запомнилось, впрочем, лишь одно из десятков найденных слов.

Однажды кто-то из нас за ужином упомянул тёщины разносолы, и слово «тёща» тут же вызвало лингвистический интерес. Его подогрело то, что даже хозяин забавного словаря, часто сходу отвечавший на наши дурацкие вопросы, в этот раз растерялся.

Поиск дал поразительный результат. По-английски «тёща» звучала как «mother-in-law»! В смысле, мать, но не родная, а ставшая таковой в результате узаконенной процедуры. А в буквальном переводе – «мать в законе»!

Сначала вся комната, а следом и весь этаж общежития затвердили это понятие наизусть. Ну, ещё бы! Сколько силы и пафоса, сколько авторитета и веса, уважения, преклонения в этих простых словах – «мать в законе»! Наверное, только в России, где криминальный мир так близок к обыденному, можно правильно оценить их значение. И приложить их именно к тёще. Хотя понятия «свекровь», «свёкор» и «тесть» звучат на языке Байрона и Шекспира аналогично.

Живопись

Когда я работал участковым терапевтом, мне, конечно же, каждый день приходилось бывать в самых разных домах. А поскольку участок мой сплошь состоял из частного сектора, именно в домах, а не в квартирах. Дома эти были в основном достаточно старыми, как и мои пациенты, и интерьеры их сохранялись нетронутыми с послевоенных времён. Там я видел и стройный ряд из мраморных слоников, приносивших счастье жителям СССР, и китайские картинки времён дружбы Мао и Сталина, и огромные ламповые «комбайны», объединяющие в себе радиоприёмник, проигрыватель для пластинок и телевизор – естественно, чёрно-белый. Но особенно замечательны были картины маслом.

Видимо, в середине прошедшего века в нашем городе проживал самоучка, смело писавший яркими красками самые удивительные сюжеты. Картины эти напоминали рисунки учеников средней школы, но подкупали неподдельною искренностью. Художник явно сам наслаждался процессом работы, и от этого персонажи его картин получались живыми, хотя и довольно карикатурными.

Одним из сюжетов, встречавшимся несколько раз, была копия со стенного коврика, который тоже мне попадался во многих домах. На картине изображалось похищенье восточной красавицы: на переднем плане статный мужчина в чалме и развевающемся халате, с устрашающим ятаганом на поясе, мчится верхом на коне с женщиной на коленях. Чуть отстав от него, скачут, оглядываясь, ещё две фигуры – очевидно, кунаки влюблённого джигита. На заднем плане из густой синевы, означающей безлунную ночь, поднимаются контуры минаретов. Сюжет довольно банальный, и на ковриках он смотрелся как ширпотреб. Но здесь, на картине…

Рисунку было, увы, далеко до той техники исполнения, которую обеспечивал ткацкий станок. Но если там фигуры и особенно лица всех персонажей оставались какими-то неживыми, штампованными, то здесь, на картине… Лицо похитителя, с развевающимися по ветру усами, выражало такую страсть, что сразу было понятно, отчего похищаемая красавица закрыла глаза и безвольно обмякла в его могучих руках. А руки эти были, и правда, могучи, раза в два толще, чем полагалось в реальных пропорциях, и вывернуты совершенно немыслимо. Очевидно, это подчёркивало силу и мужество их владельца. Сама же красавица, как ни смотри, проектировалась как-то мимо колен своего возлюбленного, но при таких руках, конечно, упасть никак не могла. Лишь закрывала глаза и улыбалась во весь ярко-красный рот. Кстати, улыбалась и лошадь.

Фигуры сопровождающих тоже были весьма далеки от реальных пропорций, но это только подчёркивало стремительность скачки и опасность момента. Так и казалось, что из синего мрака вот-вот выскочит разгневанная погоня на таких же условных конях с кривыми ногами, и вот тогда… В общем, картина была динамичной и искренней. А что ещё замечательней – те несколько вариантов, которые я встречал, отличались один от другого деталями. То лицо у красавицы было побольше и покруглей, то усы у героя не полоскались по ветру, а мирно свисали вниз, то его друзья, оглядываясь назад, изгибались уже совершенно ужасным образом. Как бы то ни было, я каждый раз просил позволения рассмотреть картину поближе, и, к удовольствию пациентов, наслаждался минут по десять и больше.

Другая картина встречалась лишь в одном варианте. Наверное, потому, что была написана на религиозный сюжет, а сие в СССР не приветствовалось. Называлась она «Христос в гостях» и являла собой живописное выражение того места в Евангелии, где Иисус навещал двух сестёр, Марию и Марфу.