Былины в записях и пересказах XVII—XVIII веков

Одной из таких черт является на первый взгляд, казалось бы, чисто внешний, формальный признак — разница в наименовании того города, который освобождает Илья Муромец на пути в Киев. В одной группе текстов — это Себеж, в другой — Чернигов. Известно, что в устной традиции наименования городов, рек и гор легко заменяются одни другими. В данном же случае все тексты с городом Себежем имеют в своей основной части — пересказе былины об Илье Муромце и Соловье-разбойнике — ряд общих устойчивых черт, которые отличают их от текстов с упоминанием города Чернигова, в свою очередь объединяющихся общими чертами в особую группу. Поэтому первую группу условно можно назвать «себежской», вторую — «черниговской». К «себежской» группе относятся 11 текстов + краткий отрывок из собрания Ундольского, (наст. изд., № 1—12), к «черниговской» — 5 текстов из рукописных сборников и все известные варианты текста к лубочным картинкам (наст. изд., №№ 15—26).

Главные отличительные черты первой группы от второй: 1) нет рассказа о встрече с разбойниками до освобождения города, эта встреча изображена во всех текстах «черниговской» группы; 2) Илья побеждает под городом трех заморских царевичей, которые похваляются город «за щитом» взять, — в текстах «черниговской» версии город обложило несметное басурманское войско «что ему и сметы нет»; 3) после победы над Соловьем-разбойником Илья Муромец допрашивает его, где хранится его казна, и едет в села Кутузовы, где живут сыновья Соловья, — в текстах «черниговской» группы нет упоминаний о казне и селах Кутузовых, и фигурируют не сыновья, а дочери, причем одна из них покушается убить Илью Муромца подворотней; 4) в сцене свиста Соловья в палатах князя не указан злой умысел разбойника погубить окружающих, нет поэтому и казни Соловья, — в «черниговской» группе Соловей нарушает приказ Ильи свистеть вполсвиста, свистит в полный свист, за что Илья Муромец и убивает Соловья; 5) в случае контаминации былины о Соловье-разбойнике с другим героическим сюжетом в «себежских» текстах присоединяется рассказ о победе Ильи Муромца над Тухманом-царем, в «черниговских» — над Идолищем; 6) в «себежских» вариантах князь Владимир всюду именуется Всеславьевич (Сеславьевич).

Поскольку указанные отличия выражаются в существенно ином изложении событий, считаем более правильным применить к отмеченным группам термин «версия», а не «редакция» как это делал В. Ф. Миллер.

К тому же тексты и той и другой группы не представляют единых редакций. Напротив, внутри каждой из групп можно наметить несколько редакций.

Среди вновь обнаруженных в советское время текстов пять оказались с рассказом об исцелении. При этом три из них — Лихачева 74, Забелина 548 (244/1) и Титова 3315 (наст. изд., №№ 10—12) — являются почти тождественными (с некоторыми лишь мелкими, незначительными разночтениями). Их отличительные особенности: совершенно житийный характер рассказа об исцелении (причем исцелителем является чудотворец Николай), отсутствие какого бы то ни было упоминания о крестьянском происхождении Ильи (отец, Иван Елефериевич — в одном варианте даже Иоан, — просто «стар матер человек» в городе Муроме), эпизод выкармливания Ильей шелудивого жеребенка от отцовской кобылы и присоединение к основному сюжету рассказа о победе Ильи Муромца над Тухманом-царем. В своей же центральной части эти тексты примыкают к «себежской» версии.

Два других текста, включающих рассказ об Илье-сидне и его исцелении, — архангельский, найденный М. Протопоповым (наст. изд., № 13), и текст Калининского музея, опубликованный И. Ф. Голубевым (наст. изд., № 14), — представляют уже иные редакции. Их объединяет ряд общих черт. В обоих текстах иначе построен рассказ об исцелении: исцелителями являются двое прохожих накануне праздника Ильи-пророка; Илья — сын крестьянина Ивана из деревни Лаптевой или сельца Каптяева; в конюшне отца Илья отыскивает бурого жеребца. Нет в обоих текстах присоединения рассказа о Тухмане-царе. Но текст Архангельский значительно более краткий. Он заканчивается сценой свиста Соловья-разбойника и пожалованием Ильи князем Владимиром «выше своих богатырей киевских». Калининский же вариант включает ряд дополнений, нигде более не встречающихся: приказ Ильи Муромца сыновьям Соловья-разбойника везти в Киев казну, что они и выполняют, вследствие чего князь Владимир их и самого Соловья-разбойника принимает к себе на службу в качестве богатырей; посещение Ильей церкви сразу же по приезде в Киев (у церкви происходит встреча его с князем Владимиром) и ряд отдельных деталей. С другой стороны, архангельский вариант включает своеобразный, только данному варианту присущий эпизод поединка на конях Ильи Муромца и Соловья-разбойника.

Все это побуждает нас оба текста при несомненной близости в первой части (исцеление) рассматривать все же не как варианты единой редакции, а как две разных редакции. При этом архангельский текст в передаче сюжета о Соловье-разбойнике отчасти примыкает к «себежской» версии, калининский же стоит особняком.