Былое и дамы

Удивительное совпадение — оба великих человека, ее главные друзья, Вагнер и Герцен, были большие любители поплакать навзрыд. Не совсем ясно, как это свойство связано с их общей способностью тайком неоднократно брюхатить жен своих лучших друзей, чтобы потом открыть изумленному миру, кто истинный отец детей. Впрочем, про шалости Вагнера выяснится позже, а сейчас не могу отказать себе в удовольствии процитировать письмо злополучного Огарева Ольге, написанное через несколько лет после поездки Герцена за нею в Париж.

ОГАРЕВ: 13 июня 1869 г., Я хочу сказать тебе, дорогая Ольга, что у меня на сердце. Я люблю и всегда любил твоего отца как родного брата, оттого и вас, его детей, всегда считал своими. Я любил твою мать как родную сестру, оттого и вас всегда любил как родных.

Я любил Лизу как собственного ребенка, так как она тоже дочь твоего отца и Natalie, которая мне как сестра. Вот о чем я хочу попросить тебя, моя добрая Ольга, — любить Лизу как родную сестру и стараться всегда оставаться единой семьей в память о твоем отце, обо мне, потому что не хотелось бы, чтобы нас когда-либо разделяли в вашей любви к нам…

Прощай, дитя мое, целую тебя, преданный тебе Ага (так Оленька произносила в детстве его имя — Агарев).

МАЛЬВИДА

“Пора спать, Оленька. А не то опоздаешь завтра в школу”.

“Разве я пойду завтра в школу? Я думала, раз папа приехал, я могу в школу не идти”.

“Конечно, ты можешь вообще бросить школу, если ты собираешься с ним уехать”.

“Кто сказал, что я собираюсь уехать?”

“Что вы тут обсуждаете?”— спросил Герцен, входя в гостиную. Лицо у него было хмурое. Интересно, слышал он их разговор или нет? Как только Ольга вышла из комнаты, Мальвида поняла, что слышал.

“Почему ты настраиваешь ее против меня? — спросил он раздраженно. — Хочешь быть моей Немезидой?”

“Ты сам своя Немезида, Искандер. Зачем забирать девочку отсюда, где ей хорошо? И увозить туда, где она так страдала?”

“Потому что я хочу вернуть ее в семью. Это ненормально, что девочка, у которой есть семья, живет у тебя”.

Голос Мальвиды задрожал: “Ты считаешь свою семью с Натали и Агой нормальной? И полезной для воспитания хрупкой молодой души?”

“Ах, Мали, я просто с ума схожу, когда думаю, что собственными руками выпроводил свою дочь из родного дома! Я должен этот проступок исправить”.

“Ты берешь на себя слишком много долгов. А у тебя только один истинный долг — решить, кому ты должен больше, себе, Ольге или Натали? “

“Ты не представляешь, насколько Натали переменилась к лучшему с тех пор, как у нее родились дети! Она так погружена в них, что перестала переживать нашу нелепую ситуацию с Агой”.

“Не верю, люди не меняются. Да и обстоятельства не изменились — Ага по-прежнему живет с вами в одном доме. И все вы играете перед миром лживый спектакль, в котором дружная пара Огаревых заботится о печальном вдовце Герцене”.

“Ну конечно, как же иначе? Мы вынуждены играть этот спектакль, чтобы соблюсти внешний декорум”.

“А что думают дети?”

“Я надеюсь, дети ни о чем не подозревают”.

“Боюсь, что ты ошибаешься. У детей на такие дела нюх, как у собак”.

“Не пугай меня. От этой мысли у меня волосы встают дыбом на затылке”.

“Ладно, давай сейчас прекратим этот спор, утро вечера мудреннее. Лучше поговорим о твоих книгах. Я получила письмо от издателей”.

“ От каких издателей?”

“Я вижу, семейные драмы заслонили от тебя всю остальную жизнь. От твоих гамбургских издателей “Гофман и Кампе”.

“А, да! Прости! Ты забываешь, что кроме семейных драм моя голова постоянно занята редактурой и публикацией “Колокола”! Почти все статьи в нем написаны мной. Однако я вспомнил: “Гофман и Кампе” издали твой перевод “Былого и дум” на немецкий, да? Чего же еще они хотят?”

“Они хотят получить продолжение твоих воспоминаний. Ты их пишешь?”

“Изредка, если вырвется время. Но оно вырывается редко. Ах, если бы ты знала, Мали, как я устал!”

“Я знаю, и думаю, что уже поздно и пора спать. Тебе нужно отдохнуть с дороги, а мне придется рано встать, чтобы отправить Ольгу в школу”.

“Ты не вставай. Я сам провожу Ольгу в школу”.

“Ты же все напутаешь!”

“Но ведь завтрак ей подаст горничная. Что же я могу напутать?”

Заснуть Мальвида не могла — сейчас решалась и ее судьба, не только Ольгина. Она знала, что жить без Ольги она не сможет. “Что делать? Как быть? Как остановить его?” — рыдала она в подушку. “Ведь заберет! Увезет в Лондон и погубит!”

Утром она затаилась в своей спальне и только чуть-чуть приоткрыла дверь, чтобы слышать о чем Искандер говорит с Ольгой. Как только он вошел, Ольга сразу испугалась:

“Папа, зачем ты здесь? А где Мальвида?”

“Почему по-французски?”

“Мне с утра перед школой можно говорить только по-французски. Я как поезд на рельсах. Как начну, так уже и буду продолжать весь день.”

“Это Мальвида тебе внушила?”

“Ну и что, что Мальвида? За это ты хочешь ее прогнать?” “Просто я решил дать ей поспать попозже”.

“А когда я вернусь из школы, ее уже здесь не будет? Ты опять ее выгонишь?”

“Какую ерунду ты придумала! Когда я ее выгонял?”

“Тогда, когда она, не попрощавшись, ушла из дому и исчезла”.