Былое сквозь думы. Книга 1

Через неделю моей вольной жизни Муани-Лунга, чтобы навечно привязать к племени, решил оженить меня на его рано сформировавшейся родственнице Фулате. По его коварному замыслу этот брак должен был улучшить их родовое древо моим здоровым потомством. Чтобы не вызывать кривотолков о моей полноценности и вменяемости, пришлось согласиться. Так рядом со мной появился ещё один сторонний наблюдатель, который был вхож и в хижину. А ещё через день вождь расщедрился не на шутку и решил одарить меня более опытной Гулагой, мужа которой недавно съели. Но вторичному бракосочетания я воспротивился, пообещав, что и от одной особы потомственных едоков будет предостаточно.

Вопреки ожиданиям, жена досталась мне хорошая, незаметная и трудолюбивая как моль. А когда я, посмотрев на её обструганные прелести и представив, какого труда будут стоить мне непривычные белому человеку удовольствия, благородно отказался от своих супружеских прав, решив перетерпеть до более подходящих времён, Фулата фригидно прониклась ко мне такой благодарной дочерней любовью, к которой вряд ли способна белая женщина даже после трудоёмкого медового месяца. Моё хорошее к ней отношение зашло так далеко, что девица начала поглядывать свысока на многодетных соплеменниц и даже перечить юным жёнам вождя, доказывая прелести платонического сожительства. И с каждой ночью, убеждаясь, что я не намерен приставать к ней с обломком стекла в потной руке, привязанность Фулаты становилась всё более собачьей в своей искренности. Стараясь не разочаровать супругу и в дальнейшем, я запретил ей спать в одном углу со мной, во избежание пьяного срыва.

Но не следует думать, что я прямо-таки почивал на лаврах. За это время мне удалось исследовать каждый дюйм территории стойбища, лелея мечту о побеге, но результаты были не утешительными. Если удрать через крышу хижины и выпустить Магопо из клетки при нечаянном везении труда не составляло, то одолеть частокол и проскользнуть мимо ночного дозора было весьма проблематично и чревато немедленной и безнадёжной изоляцией. Базальтовый утёс, мельком осмотренный мною, действительно имел кое-какие уступы и трещины, так что вскарабкаться по ним на высоту, необходимую для свершения самоубийственного плана Магопо, представлялось с земли вполне возможным. Но это был крайний и очень запасной вариант.

Тем временем праздник Жёлтой Луны подступал к нашему порогу с неотвратностью предзакатного климакса. Надёжного пути бегства из логова дикарей так и не находилось, поэтому мне день ото дня становилось всё тревожнее за незавидную судьбу Магопо. Сам же бедный мой товарищ уже не строил никаких планов, и в редкие минуты моих посещений лишь твердил о самоликвидации. Однако жалеть друга мне пришлось сравнительно недолго, так как вскоре настало время подумать и о себе.

Обиженный отказом раскрытия трюка с горящей водкой, Оукуса стал натравливать на меня вождя и требовать явления новых чудес и прочих доказательств моих панибратских отношений с небожителями. А так как кроме парочки карточных фокусов иного колдовства я за собой не знал, то мой авторитет в народе стал падать, и в воздухе вновь запахло нечищеной клеткой. Так что действительно пора было рисковать головой, напрягаясь в поисках выхода, или сводить счёты с жизнью пока я был относительно свободен и даже мог помочь Магопо в последнем шаге, хотя его и заклинило на прилюдном прыжке с утёса на зло врагам, и он напрочь отвергал любой более скромный и тихий выход из создавшегося положения.

Бежать нам помог счастливый случай. Дней за десять до праздника Жёлтой Луны выродок Муани-Лунга снарядил большой отряд охотников за свежениной к праздничному столу. Я, как обычно, сказал суровое напутственное слово, и воины ушли на промысел. За время их отсутствия, вождь и мганнга более обычного досаждали мне, требуя явления нового чуда. Муани-Лунга даже отверг моё приглашение к единоборству, ранее всегда принимаемое, так как до сей поры ни разу не выходил из него победителем. Я всегда довольно легко перепивал дряхлеющего людоеда, чем также вызывал восхищение всего племени. Но на сей раз царёк привычной схваткой не соблазнился: то требовал поджечь водоём и там искупаться, то пытался залезть пальцами в мой рот, чтобы самолично почувствовать негасимое пламя внутри Великого Белого Пожирателя Синего Огня. Я сопротивлялся, как мог, но чувствовал, что моя изворотливость тает на глазах, а поэтому весь следующий день, возможно и не только один, отчаянно глотал горящую водку и пугал дикарей как победными криками североамериканских индейцев, так и ритуальными плясками коренных жителей Индии.