Быть Джоном Ленноном

А Синтии, теперь уже со стороны, издалека, предстояло лишь читать о муже — и не узнавать его, с головой ушедшего в то, что представлялось ей абсурдным омутом концептуального искусства. «Я не могла поверить в весь этот протестный секс, в это «мешкование», которое он вытворял с Йоко, — говорила она мне позже. — Его буквально поглотили, взяли под контроль — его ум, его творчество. По мне, на какое-то время его мозг просто поменялся местами с тем, что между ног».

46. «Мое последнее слово — семьдесят пять тысяч. Считай, что сорвала джек-пот… Большего ты все равно не стоишь»

Разводы редко проходят в мире и согласии, но Джон вел себя некрасиво по любым стандартам. Он первым делом подал на Синтию в суд и потребовал развода сам, обвинив ее в измене с Роберто Бассанини, сыном владельцев отеля в Пезаро — того, где отдыхала Син. Потом отказался отвечать на ее звонки. Он просто вычеркнул из жизни и ее, и пятилетнего Джулиана.

Джон и Йоко сперва оставались в Кенвуде — Пит Шоттон так и не нашел им дом. Синтия с матерью поселились в свободной подвальной квартире Ринго на лондонской Монтегю-сквер. Но Йоко жить не могла без города, вскоре ей стало скучно на окраине, в Суррее, и они обменялись домами: Джон и Йоко перебрались на Монтегю-сквер, а Синтия с матерью и сыном вернулись в Кенвуд. Как всегда, Джон бросил большую часть своей одежды и вещей.

Скоро уехал и Пит Шоттон. Когда Джон попросил его прибраться в квартире на Монтегю — они с Йоко были слишком заняты, — Шоттон сорвался. Йоко окружал ореол надменности, и Пит не мог понять, чем она, мать ее, занята — помимо того, что весь день висит на Джоне. «Ты за кого, черт возьми, меня держишь? — орал он на Джона, о чем сам напишет позже. — Эй, я Пит Шоттон! Помнишь меня? Я не убираю твой гребаный дом! Я не нанимался стирать тебе подштанники и складывать трусы твоей девчонки! С меня хватит! Я ухожу!»

Сперва Джон настаивал на том, чтобы все переговоры о разводе вели адвокаты, но в конце концов согласился на личную встречу с Синтией в Кенвуде. Син думала, они поговорят наедине, но Джон приехал с Йоко. Оба были с головы до ног одеты в черное.

Исхудавший, напряженный, Леннон перешел прямо к делу.

— Зачем ты хотела меня видеть? — резко спросил он, словно незнакомец, и сел. Йоко села с ним рядом.

— Разве нельзя сделать все это по-другому, лучше? — спросила Синтия. — Я никогда не изменяла тебе, и ты прекрасно это знаешь.

— Ай, Син, брось это дерьмо. Тоже мне невинный цветочек, — со злостью бросил Джон, перейдя из обороны в нападение.

Он стал допрашивать ее о Бассанини и молодом американце, с которым она дружески болтала в Ришикеше. Синтии вдруг вспомнилась та свирепая ревность, которую он проявлял еще в колледже, стоило ей лишь заговорить с другим мальчиком.

В какой-то момент беседы Йоко вышла в кухню за стаканом воды, где получила гневную отповедь от матери Синтии с общим лейтмотивом: «Неужели вам ни капельки не стыдно?!» Нет, Йоко не стыдилась. Она смотрела на мир иначе.

Джон тоже смотрел иначе. Он неожиданно прервал встречу, на ходу бросил «пока» Джулиану, который весь разговор болтался на кухне, вернулся вместе с Йоко в машину, и их увезли.

Прошло несколько месяцев. Обвинение в том, что Синтия совершила измену, отозвали, и дело о разводе продолжалось на основании неоспоренной измены Джона с Йоко. До развода Леннон изъявил желание поговорить с женой лишь еще один раз — о деньгах.

«Мое последнее слово — семьдесят пять тысяч, — сказал он ей по телефону, как вспоминала Синтия. — Считай, что сорвала джек-пот, и прекрати ныть. Большего ты все равно не стоишь».

Все, кто знал Джона, знали и о том, что порой он мог быть бессердечным. Но все равно трудно понять, почему он говорил так с женщиной, которую когда-то любил до умопомрачения — ведь он знал, что, отрекаясь от нее сейчас, полностью меняет ее жизнь и перспективы.

Синтию привело в замешательство то, что ее впервые лишили той щедрости, какую Леннон обычно изливал на всех вокруг. Он никогда не волновался о деньгах. Питу Шоттону он дал денег, чтобы купить, помимо прочего, небольшой супермаркет; не особо близкий приятель по колледжу получил дом; Алексу-волшебнику Джон подарил «ягуар»; Йоко же получала все, чего душа пожелает, чтобы продвигать ее художественную карьеру. И, хотя причиной развода была неверность Джона, именно адвокаты Синтии должны были бороться за ее права. В итоге они сошлись на ста тысячах фунтов (более 1,5 млн фунтов стерлингов в наши дни), а еще столько же переходило Джулиану, когда тому исполнится двадцать один. Для Синтии в то время это была большая сумма, но для Джона — не особо значительная.

Впрочем, он лишь наполовину узаконил смену своих любовных привязанностей. Как только покончили с разводом, Джон возжелал жениться на Йоко. Но та все еще была замужем за Тони Коксом, ныне считавшим, что его оставили в дураках.