Быть Лолитой

Когда он закончил, то схватил меня за грудь, поцеловал в шею и сказал, что любит меня.

– Я тоже тебя люблю.

* * *

После, пока он спал, я наблюдала, как свет растворяется среди штор. Все еще шел снегопад, так что все отражалось от снега и казалось ярче, чем на самом деле. Мы должны были выехать из отеля несколько часов назад, но в номер никто так и не постучал.

Я снова собрала наши вещи, и пока Ник оплачивал счет, девушка на ресепшене не переставала смотреть на меня таким взглядом, какого я не видела давно, с какой-то грустью в глазах и легким изумлением, будто видела привидение. Я узнала сочувствие. Ник, кажется, не заметил.

Он отвез нас домой под снегопадом, в стереосистеме играл Джон Майер, и когда заиграла наша песня, Ник начал подпевать и поцеловал мою руку. Тьма расступалась и поглощала автомобиль. Я слушала слова песни, Джон Майер пел для девушки, о ее тайных отношениях, о которых никто не мог узнать, ни друзья, ни ее мать, и о том, как все скоро превратится в любовь, и я поняла, что мне больше не нравится песня. Она звучала резко, голос то повышался, то понижался, а слова казались дурацкими. Я уже не была уверена, что песня вовсе нравилась мне когда-то.

23

Что-то изменилось, когда я вернулась в общежитие. Я перестала ждать его звонков у телефона, за что поначалу извинялась; извинялась за то, что не уделяю ему время и хочу общаться с другими студентами. Но чем меньше я извинялась, тем больше мне хотелось общаться с другими людьми. Я устала быть одна. Осознала, что нет никакой надежды на то, что наши отношения в скором времени изменятся. Что-то необратимо изменилось во мне.

Все растворялось быстро. В моей памяти воспоминания размытые и злые, но я распечатала нашу переписку за те первые недели моего второго семестра. Всюду большие буквы, мои ответы о том, где я, когда не отвечаю на звонки, что он сам никогда не берет трубку, если не хочет разговаривать, вопросы, хочет ли он, чтобы я бросила учебу, тогда я могла бы быть с ним вместе, фразы, где проклинаю его и наши отношения. Затем пятьдесят четыре его сообщения с просьбами простить его и помириться.

Мы начали расставаться и мириться довольно часто. Последнее сообщение от него, которое я распечатала, датировано шестым февраля:

Carroll1820: Я жутко хотел приехать на эти выходные. Твою мать, я даже думал, что потратить 8 часов на поездку и взять отгул – это выше меня, если девушке на другом конце провода нет никакого дела, приеду я или нет. Девушке, которая не любит меня и не дорожит моими чувствами. Девушке, которая заботится только о себе и которая не хочет быть рядом с людьми, которые любят ее… Я уже скучаю по тебе. Прости, если потратил твое время. Пожалуйста, не продавай кольцо. Может, однажды ты полюбишь его снова, полюбишь меня снова и пожалеешь, что все в прошлом, пожалеешь, что я в прошлом. Просто знай, что я всегда буду тебя любить. Буду здесь, если понадоблюсь, хотя знаю, что ты никогда не позвонишь.

Я рассталась с ним окончательно перед Днем святого Валентина по телефону. Был вечер четверга, так что я знала, что он не поедет, чтобы увидеться со мной, попытаться убедить меня передумать. У него были уроки на следующий день. В этот раз он не разозлился. Даже немного посмеялся:

– Хорошо, Дина, – я слышала недоверчивость в его голосе. Мне казалось, будто это еще один день, когда он не воспринимает меня всерьез. Я повесила трубку, не попрощавшись.

Он перезвонил. Я не ответила. Он позвонил снова и снова. И снова. Мой компьютер подпевал, оповещая о новых сообщениях. Снова и снова. «Эли. Эли. Эли. Эли. Я люблю тебя. Пожалуйста. Эли». Но он не оставлял сообщений на автоответчике. Просто звонил и молчал. Я сняла трубку с ресивера и положила на стол, а так как гудки не затихали, запихала телефон под кровать, и провод туго натянулся.

Я проснулась посреди той же ночи. Повесила трубку и закрыла окошко с сообщениями, не читая их. Зажмурилась и попыталась расслабить плечи. Сказала себе: «Это то, чего ты хочешь. Это то, чего ты хотела».