Быть мужчиной. Современная мужественность без насилия, доминирования и страха

В этот момент в разговор вступил Чудной Моряк; он рассказал о том, как дисциплина способна помочь в борьбе с саморазрушением и как она помогла ему с его пьянством.

Мы приспособлены к тому, чтобы работать и реагировать. Когда ты живешь в комфорте и покое, реагировать не на что. Мы не созданы для подобного, поэтому сами вставляем палки себе в колеса и реагируем на результат. Внутри каждого из нас — один и тот же механизм, который эволюционировал, чтобы отвечать на стимулы, то есть на самом деле мы не хотим спокойной жизни.

Я подумал, что это одновременно тревожное и точное замечание. Мужские позывы к саморазрушению можно связать со скукой, тоской, а также с желанием посмотреть, что будет, если… Люди ищут испытаний, и если не находят, то, на мой взгляд, пытаются привнести их в свою жизнь за счет разрушения. Если для решения ежедневных задач достаточно принять холодный душ и поколотить кувалдой по покрышке — это отлично. Увлечение фитнесом и экстримом помогает ощутить полноту жизни, недостижимую в повседневности современного работающего человека. Оно идет из потребности не стоять на месте, а делать что-то более значимое. И в этом есть доля экзистенциальности: поиск реальности за пределами той, которая дана изначально. Следовать за этим увлечением — значит одержать победу над обществом, начальством, родителями и даже гендером. Это побег из внутренней тюрьмы.

— Обязательно приходи ко мне на тренировку по боксу в пятницу, — сказал Крис на выходе. — Увидимся на этой неделе, хорошо?

Он всегда говорит это мне, и я всегда отвечаю, что приду.

Но я не приду.

Впервые собравшись на занятия боксом, я узнал, что перед ним я должен обмотать руки специальным бинтом и, если я не делал этого раньше, тренер поможет. Это меня не устроило.

Моя левая рука деформирована.

На ней три пальца вместо пяти. Я таким родился и всю жизнь пытаюсь это скрыть.

* * *

Тело — не менее значимая составляющая образа мужчины, чем реальная власть. С раннего мальчишеского возраста общество делает акцент на совершенстве мужского тела, тем самым превращая его в основной источник успеха или неудачи. Социальное давление рано достигает тебя — в школе, в семье, в твоей среде и дружеской компании, в твоем классе, среди людей с твоим цветом кожи или твоими сексуальными особенностями — и оставляет множество шрамов на психике. Но, становясь взрослыми, мы способны найти решение — вернувшись к тренировкам, спорту, экстремальным хобби. Это возможно.

Однако некоторые шрамы не проходят полностью и требуют отдельного ухода.

* * *

Моя левая рука словно некая злая сила, таящаяся за пределами моего зрения, она будто призрак, чье присутствие скорее ощущается, чем видится. Я настолько привык не замечать ее, что для меня она практически не существует, а если и существует, то в форме воспоминания или затаенного страха. Хотя моя рука — кость моего скелета и плоть моего тела, я обращаюсь с ней так, как будто ее нет. Умный мальчик — замечательно все придумал! Когда какой-нибудь ребенок на площадке спрашивал, правда ли у меня «трехпалая рука», я просто все отрицал. Прятал ее в кармане и говорил: «Чушь собачья». С течением лет стратегия не изменилась. Я до сих пор по привычке прячу ее — настолько успешно, что в те редкие моменты, когда кто-то замечает ее, удивляюсь едва ли не больше их: Господи Иисусе! Когда это случилось?

Почему моя рука — сила именно злая, а не добрая? Я изгнал ее из реальности своего рукава, создав в своей голове другую, и это дало ей огромную власть надо мной. Она больше не была изуродованной плотью: она стала мифом. То, что могло принести мне небольшие затруднения в жизни, обернулось непереносимым ужасом из-за решения ее скрывать. Никто не подталкивал меня к этому — даже самые отмороженные дети или взрослые ублюдки, встреченные на жизненном пути; это был мой выбор. И, в общем, он сбил меня с толку. Не лишил всех надежд, но успешно держит в состоянии молчаливой подавленности и непродуктивной тоски на протяжении стольких лет, что теперь это состояние уже непросто стряхнуть. Знакомые, семья и друзья — все это терялось в пустоте моего рукава. Думаю, я никогда не мог понять, кто я такой, потому что был слишком занят утаиванием себя.

Виноват в этом лишь я сам. Тем не менее я пришел к пониманию, что не все мои действия независимы — я не совсем сошел с ума, думал я; скорее, они всё же связаны с моим окружением и, раз я рожден мужчиной, с понятием мужественности.