Быть мужчиной

А еще была Голодная неделя, в которую новобранцам семь дней не разрешалось есть и спать. Каждый вечер офицеры жарили мясо рядом с голодными новобранцами. Они жарили стейки, устраивали целый пир и говорили новобранцам: «Ну давайте, приходите поесть вместе с нами». И если кто-то поддавался голоду и ел, на этом все кончалось: после такого падения его немедленно отправляли в обычную пехоту. Однажды офицеры раздали им шоколадные шарики. «Просто небольшое угощение, — сказали они, — давайте все вместе их съедим». На счет три солдаты положили шарики в рот и стали есть, как оказалось, козье дерьмо. Конечно же, он готов был умереть за свою страну, сказал ей Рафи. Верить, что ты готов умереть за свою страну, — это абсолютный минимум, который требуется, чтобы вообще участвовать в процессе отбора, хотя в ходе этого процесса многие мальчики и мужчины обнаруживали, что они слишком боятся умереть или страдать, и не могли заставить свой страх раствориться, так что он сочился из пор их кожи, как будто запах, и как только это обнаруживалось, их немедленно признавали непригодными. Только потом, когда Рафи ушел из армии и влюбился, он осознал, насколько гротескно и абсурдно умирать за свою страну, умирать, а еще быть готовым убивать.

На заднем сиденье их мальчики затихли: телефон был только у старшего, и сейчас он достал его, а остальные склонились к нему, чтобы им тоже было видно.

2

Это случилось, когда он был офицером, в те годы, когда Израиль оккупировал южный Ливан. Его подразделению отдали приказ убить лидера «Хезболлы» в этом регионе. Разведка знала, что каждый день ровно в 6:30 утра командир «Хезболлы» выходит из дома и садится в машину, а их подразделение должно было подсоединить бомбу к двигателю этой машины. В подразделении Рафи было пятнадцать человек, их переправили через границу на вертолете и сбросили в горном укрытии. В десять вечера они отправились по-пластунски вниз с горы и через поля. Четыре часа они ползли на животе, пока не добрались наконец до деревни. Там располагался конвой ООН, и миротворцы не спали, они смеялись и пили, потому что ооновцы всегда веселятся, сказал Рафи, для них это все одна большая вечеринка. Подразделение проползло по-пластунски мимо палатки ООН и окружило дом лидера «Хезболлы». Рафи как командир подразделения занял позицию возле двери, и именно тогда, лежа на животе и целясь в переднюю дверь, пока взрывник работал под машиной, он заметил детскую обувь. Три или четыре пары стояли у входа — маленькие резиновые сандалии, точно такие они с братьями носили в мошаве, когда не бегали босиком. Про детей никто не упоминал. Хотя с какой стати вообще о них упоминать? Дети в раскладах военных операций или войн ценности не имеют. И хотя он почти пять лет прослужил в армии, ему всегда говорили только то, что ему необходимо было знать, а он ничего не спрашивал. Насчет гражданских единственный вопрос всегда звучал так: если ты в ходе операции встретишь гражданского, что ты будешь делать? Варианта было только три — похитить, убить или отпустить, и ни один из ответов не был правильным или хорошим. Но при этом Рафи беспокоило то, что он не знал про детей, а теперь лежит в десяти метрах от их сандалий. Тут его похлопали по плечу, и когда он отвел глаза от прицела своего ружья, то увидел лицо взрывника, выкрашенное в темно-зеленый цвет, как и его собственное. Взрывник дал ему знак, что все в порядке: бомба на месте и сработает в тот момент, когда командир «Хезболлы» опустит ногу на педаль газа. Рафи дал своим людям знак отступать, и они четыре часа ползли до горного убежища, а там устало свалились отдыхать.

Уже приближалось время, в которое командир «Хезболлы» покидал дом и садился в машину. Над деревней летал беспилотник и давал зернистое изображение происходящего на земле, так что в 6:20 подразделение собралось у экрана монитора и принялось ждать. На экране они увидели дом, от которого ушли четыре часа назад, темный и неподвижный. Наступило 6:28, потом 6:30, потом 6:35, и все еще ничего; 6:45, 7:00, 7:15, и все та же тревожащая неподвижность. «Какого черта?» — то и дело спрашивал кто-то. Разведка установила, что командир «Хезболлы» каждый день, без исключений, выходил из дома в 6:30 утра и садился в машину. И что там сейчас происходит? В половине восьмого все еще было тихо. Рафи послал радиосообщение генералу Северного командования. «Боксер вызывает Кодкод Север, прием. Что происходит?» «Кодкод Север вызывает Боксера, — радиопозывной Боксер всегда обозначал позицию Рафи, офицера антитеррористического подразделения, — Кодкод Север вызывает Боксера, ждите. Прием». Потом, через несколько минут после 8:00, дверь дома открылась и вышла вся семья.