Быть здесь – уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер

Это заря немецкой гигиены и натуризма. В 1904 году был опубликован учебник лейтенанта Мюллера по гимнастике «Моя система», тут же ставший бестселлером[25]. Греческий идеал красоты. Пятнадцать минут упражнений без одежды каждое утро. Эти «воздушные ванны» очень популярны. К ним пристрастились принц Уэльский и Франц Кафка. И Паула. Муж запечатлел ее упражнения в нескольких милых рисунках: на них она нагая, ладная, энергичная. Она убеждает свою младшую сестру Герму записаться в гимнастический зал и не слишком потакать своей страсти к чтению.

Два выдающихся события из Фишерхуде: кровать Паулы рухнула; Паула и Генрих Фогелер сильно повздорили. Больше я ничего не знаю об этой поездке.

⁂

Осенью 1904-го – тишина. Разрозненные письма. Дневник обрывается. Паула жалуется, что больше не пишет ничего стоящего.

На фотографии, сделанной зимой 1904 года, она сидит в своей мастерской на диване, обитом тканью с лилиями, – на том самом, который часто появляется на ее картинах и который рождал в воображении Рильке туманные царственные образы. Возле него висит портрет крестьянки с ребенком. На полу – ведро и лопатка для угля. И только кружевные рукава, хорошо подобранные к заколотому камеей воротничку, игриво выделяются на фоне плотного темного платья.

Можно подумать, что она героиня «Будденброков»[26] Томаса Манна, ее ганзейского современника. Из тех серьезных молодых женщин, выросших под свободным небом Балтики, меланхоличных буржуазных протестанток.

Я стараюсь понять, в чем же ее сила. Взгляд ее неясен. Он открытый и задумчивый. На фотографии – женщина, которая пишет в одиночестве и чьи картины не видны.

⁂

В том же году Рильке напишет молодому поэту: «Когда-нибудь (уже теперь, особенно в северных странах, об этом говорят надежные свидетельства), когда-нибудь на свет родится женщина и девушка, чья женственность будет означать не только противоположность мужественности, но нечто такое, что уже не нуждается ни в каких границах, ни в какой заботе, но вырастет только из жизни и бытия: женщина – человек»[27].

⁂

Она ищет. Замешивает. Растирает. Младенец спит, завернутый в красный плед. Девочка в соломенной шляпке. Старая женщина в черном платке.

Будто из теста возникает здесь – линия, там – взгляд. Крупный план: ребенок сосет грудь. Обнаженные девочки. Кошки на руках у девочек. Капуста и глиняная посуда. Карусель. Корова. Какие-то пейзажи.

Она вытягивает из своего теста черты и линии. Она будто бы каждый день отправляет свои картины на переплавку, чтобы превратить их в материю и добыть из нее объем и цветные формы мира.

Но формы слишком рыхлые. Паула ходит по кругу. Ей одиноко. Она тоскует по Парижу, по ее Парижу. Ей кажется, что жизнь в Ворпсведе состоит исключительно из «внутреннего опыта», а ей нужна красота города, нужны его дрожь и брожение. Отто еще не дал ей разрешения, но она всё равно уедет.

⁂

В ночь с 14 на 15 февраля 1905 года «некая Паула Модерзон», как она шутливо напишет сестре Герме, села в поезд, идущий в Париж, в сером жакете и шляпке под цвет. Герма работает гувернанткой в XVI округе Парижа. Сестры рады друг другу. С этого момента начинается расцвет сестринской любви, любви особенной; она просвечивает в их письмах.

Отто очень обеспокоен отъездом жены. К тому же они немного стеснены в средствах. Этой зимой он продал всего две картины.

Первое письмо, которое Паула ему посылает, – шутливое и написано наполовину по-французски:

Я проехала Мюнстер –
признаюсь в своих чувствах.
На пути Херберсталь –
поцелуй зондер цаль

[28],Из Тру Сури –
Еще два или три.
А у Льежа с Грас-Олонью
ан дас Тантенгетир[29] вспомню.
Ну а в Шарлеруа –
ан ди Гросмама[30].Прикатила в Пари –
фрой их михь ви нох ни[31].Твоя жена –
Парижанка она,
В красной шляпке успеть
ей бы мир посмотреть,
Серой шляпкой взмахнет
Без забот.

Я в Париже. Наконец-то! Но мы еще не увиделись с крошкой Гермой, несмотря на то что я послала ей телеграмму. И симпатичную комнату на улице Кассет с видом в сад я тоже не заполучила. Завтра видно будет. А сейчас я хочу хорошенько поспать. Обнимаю всех вас троих! Ваша П.

⁂