Быть здесь – уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер

Рильке отвечает, что он с Кларой и Рут недалеко от Вёрне, на бельгийском побережье. Но не говорит, в какой деревне. «Это совсем не то море, к которому Вы хотите». Кроме того, там почти так же дорого, как в Остенде. Куда лучше бы подошли Морле или Сен-Поль-де-Леон; Рильке посылает ей список железнодорожных станций, советует купить на вокзале Монпарнас официальный путеводитель 1906 года «Нормандия: морские пляжи и экскурсии» за пятьдесят сантимов. Остановиться в Сен-Жан-дю-Дуа. Не обходить вниманием мыс Примель. Посетить фонтан эпохи Возрождения и церковь XV века и прогуляться по тенистой тропинке к пляжу.

Странное, неуместное письмо, написанное в Бельгии, но расхваливающее Бретань. «Мы все передаем Вам привет и желаем Вам приятного путешествия. Самый удобный поезд на Роскоф уходит в 20:24».

Паула не едет. Посреди жары такой холод. Тишина.

Год спустя Рильке пишет ей письмо с извинениями. «Сейчас я могу Вам сказать, что всё это время мне казалось ошибкой не пригласить Вас, когда меня нагнало в Бельгии Ваше короткое письмо. Я был поглощен семейным путешествием с Кларой и Рут, да и Остдёйнкерке не произвело на меня большого впечатления. Только потом я осознал, как несправедлив к Вам был мой ответ, какое невнимание я позволил себе в тот миг нашей дружбы, когда не имел на то права. ‹…› Тем сильнее меня огорчает, что сейчас я не могу увидеть Вас».

В последний раз они виделись 27 июля 1906 года, за ужином у Жувана. Но еще не знают этого, – когда ты так молод, никогда не знаешь, что это последний раз, и тот, кто проживет дольше, оглянувшись назад на сказанные слова, увидит, как смысл их утекает в никуда. Они уже не проведут вместе лето, не прогуляются вдвоем, и не будет больше воскресений с Паулой.

⁂

Двенадцатого августа жара спадает. Паула лучше переносит заточение в Париже и чуть лучше – одиночество. Небольшой карандашный рисунок изображает ее мастерскую. У стены – портрет мадам Хётгер и крупной обнаженной женщины, лежащей с ребенком.

Я познакомилась с Паулой благодаря этой картине. Кажется, был 2010 год, и мне пришло спам-объявление о круглом столе по психоанализу, посвященном материнству. Картинка была крохотная, просто иллюстрация; она напомнила завораживавший меня в детстве плакат, висевший в комнате родителей: это был портрет кормящей матери кисти популярного в 70-е или 80-е художника Тоффоли, писавшего людей из кругов и квадратов: будто с конвейера и неизменно – в теплых тонах. Но это был не Тоффоли.

На картине – детство, самое младенчество. Кто этот художник, откуда так хорошо знает о кормлении грудью? Потому что впервые я увидела удобную позу, которую не показывают в художественных училищах и в которой не изображают Мадонн с младенцем: женщина не сидела, ее руки были свободны, она лежала рядом с ребенком. Молочная дрема, их будто окутал жаркий молочный кокон. В 2010 году я кормила своего третьего ребенка и собиралась его кормить два года, наплевав на всё и на собственные принципы.

В 2001 году, пытаясь преодолеть клише о том, «что такое мать», я написала книгу «Дитя». Когда книга вышла, я поняла, что некоторые мужчины не могут воспринимать материнство всерьез. Мать и дитя, вот первая и банальная истина, почерпнутая мной из опыта: если мать не выглядит как Мадонна (Дева с младенцем) или как шлюха (Венера и Купидон), она не знает, куда деться.

Паула – художница, и она видит, что тот (та!), кого она пишет, спит, лежа лицом к ребенку. Паула делает несколько карандашных набросков и пишет две картины на холсте. Крупные соски, лобковые волосы черные и густые, живот круглый, бедра и плечи – крепкие. На этих рисунках мать и дитя ласково трутся носами; на картинах же они расслаблены и симметричны, оба – в позе зародыша, большая женщина и маленький ребенок. И ни слащавости, ни святости, ни эротизма – наслаждение здесь в другом. Бесконечная, иная сила.

Всё, что я поняла, рассматривая эту картину, – что я никогда не видела ничего подобного. Так изобразить женщину в 1906 году! Кем была Паула Модерзон-Беккер? Почему я никогда о ней не слышала? Чем больше я читала и чем больше смотрела (другие сильные сцены кормления, где мать держит грудь так, как, наверное, может изобразить только женщина-художник), тем яснее мне становилось, что я должна написать биографию этой художницы и помочь миру увидеть ее работы.

⁂

В 2014 году я в Рурской области, в Эссене. Для французов Рур – одна сплошная шахта. Но именно в этом индустриальном перенаселенном регионе, в этой дыре, на конечной станции поездов «Талис», идущих из Парижа, расположен один из лучших музеев в мире, музей Фолькванг. Огромные витражные окна, легкий металлический каркас здания. В этом музее хранится картина Паулы, один из ее сильнейших автопортретов.

Со мной Мишель Венсан, директор франко-немецкого культурного центра в Эссене, и Ганс-Юрген Лехтрек, хранитель музея Фолькванг. Ганс-Юрген красивый, молодой, забавный и хрупкий. Кроме того, ему неловко: чтобы показать этот автопортрет, ему пришлось отвести нас в подвал. Картины расположены здесь… он подыскивает слово… временно.