Cага о Бельфлёрах

Доходило до ссор. Детей буквально зачаровывали препирательства взрослых о том, кто кого любил больше, или полюбил первый, или почему любовь оказалась роковой: сама ли она сошла на нет или на то была внешняя причина, проклятье тому виной или просто не сложилось… Была ли связь «трагической» или скорее «постыдной»…

Все знали про индианку из племени онондага, с которой Жан-Пьер жил несколько лет, а потом они вместе погибли в бушкилской трагедии (ее звали Антуанетт — она была крещена в католичество в честь Марии-Антуанетты, чей сын — дофин, король Людовик XVII, как многие верили, скрывался в горах Чо-токвы); их связь считали непристойной — впрочем, хорошо еще, что старик не женился на дикарке официально. Но были те, кто знал о куда более постыдной связи Жан-Пьера, что началась еще во время его сватовства к бедной Хильде Осборн, за много лет до всех этих событий. Вероятно, он как раз недавно вернулся из свадебного путешествия (двухмесячного путешествия по югу страны с великолепной кульминацией — гранд-балом в честь молодоженов в Шарлот-свилле, в Вирджинии), а может, эта связь началась, когда он еще ходил в женихах; но стыд заключался в том, что в любовницы он взял грубую девку из лагеря лесорубов по имени Люсиль, которая жила то с одним, то с другим мужчиной в окрестностях Лейк-Нуар, и так искусно делил время между этой потаскухой и своей верной женой Хильдой, оставшейся на Манхэттене (молодые жили там при щедрой поддержке Осборнов в доме из бурого камня, возведенном самим бароном фон Штойбеном, правой рукой Джорджа Вашингтона, позже перестроенном Осборнами в роскошный особняк), что обе женщины — столь несхожие по происхождению, темпераменту, внешности, достоинству! — забеременели от него в течение одной недели. Люсиль — смуглая Люси — так и осталась туманной, загадочной фигурой, возможно даже, ее и звали-то иначе — и никто не знал, когда именно в ходе своей головокружительной карьеры Жан-Пьер от нее избавился. Во всяком случае, в 1795 году, когда Хильда впервые попыталась подать на развод, прошел слух, что он живет с какой-то женщиной из местных там, на севере: вероятно, именно с Люсиль. К тому времени у нее уже народились дети, как минимум трое или четверо, все мальчики — но как (спрашивал, посмеиваясь, и сам Жан-Пьер, и его друзья-приятели), как можно было утверждать, кто от кого, если речь шла о столь морально непритязательной женщине, как «смуглая Люси»! Когда в 1797 году Жан-Пьер баллотировался в Сенат, Люсиль исчезла из его жизни — по прагматическим соображениям. (Тем не менее, как он объяснял, напившись, первому встречному, даже своему сыну Луису и своей невестке Джермейн, он любил ее не больше, чем другую, свою жену: он держался за обеих, как за последнюю нить, чтобы не броситься в реку или перерезать себе горло, потому что еще в юности потерял единственную женщину, которую любил…)

О женщинах Харлана Бельфлёра было известно не много — говорили, что у него была связь, мимолетная, со вдовой хозяина салона где-то в Огайо, а еще, по слухам, он обзавелся (в какой последовательности — осталось неясным) не только чистокровной «женой» из племени чилпева, но и некоей гаитянкой; в найденных при нем после смерти измятых бумагах обнаружилась небрежная записка о каком-то «единственном наследнике» в Новом Орлеане, о котором никто не слышал — известно лишь было, что в качестве офицера по особым поручениям при Жане и Пьере Лаффитах в ополчении Эндрю Джексона (состоявшем из моряков, простых охотников, креолов, негров из Санто-Доминго и пиратов из бухты Баратария в Луизиане) он действительно провел некоторое время в Новом Орлеане в конце 1814-го и начале 1815 года. Но было крайне сомнительно, заметила скорбящая супруга Луиса, чтобы Харлан оставил там «законную» жену и уж тем более «законного» наследника.