Carmina

Пришел я сиротой больным,
Богат лишь кротостью во взглядах
К народу в городских громадах
И все сочли меня не злым.

Я в двадцать лет был потрясен
Влюбленностями огневыми
И к женщинам пришел, но ими
Красивым не был я сочтен.

Я не был храбр, не за царя
И не за честь родных селений –
Я смерть искал в дыму сражений,
Но смерть не приняла меня.

Родился рано ль, поздно ль? Гнет
Несу в томлении напрасном;
Скорбь глубока и о несчастном
Гаспаре помолись народ!

Осенние ямбы

ПОСВЯЩАЕТСЯ E. S.

И снова вам, инициалы,
Неведомые для других,
Разочарованный, усталый,
Я бедный посвящаю стих.
Вы для меня теперь священней,
Чем в дни любезной старины,
И вам я шлю мой ямб осенний
Из отдаленной тишины.

Усталость

«По мне, отчизна только там.

Где любят нас, где верят нам».

М. Лермонтов

Опять покорен грусти, мрачен,
Я – одинокий – снова с той,
Чей взор пленительный прозрачен
И полон юной красотой.

Но ныне с кроткой укоризной
Встречают запылавший день
И страх пред новою отчизной
И недоверчивая лень.

Нет! Не увлечь меня мятелям
В земной простор, в далекий путь,
Не взволновать твоим свирелям
Мою задумчивую грудь.

Еще вскипает над долиной
Осенним солнцем небосвод,
Но треугольник журавлиный
Медлительно на юг плывет.

Боль

Нависла боль свинцовой тучей
С каймой кровавою вокруг.
И ты изрыт тоской летучей,
Многострадальный, нежный луг.

Раскрылся плащ ночной и синий
От леса и до камыша.
В твоей измученной пустыне
Теряется моя душа.

За ней, бредя стопой тревожной
В глухую ночь, в ночную тишь,
Ты, сердце, песнею острожной
Над осенью моей звенишь.

Память

«Далёко ты, но терпеливо

Моей покорствую судьбе.

Во мне божественное живо

Воспоминанье о тебе».

Н. Языков

Ты отошла за травы луга,
В глухую осень, в камыши…
Расплескивает крылья вьюга
Над страшною тоской души

Прислушиваюсь к милой флейте
И к дальним шорохам сосны.
Жестокую печаль лелейте.
Мои отчетливые сны.

Я вижу в снеге лабиринта,
Где без дорог мои пути,
Краснеет кровью гиацинта
Твое последнее «прости!».

Ты не могла, ты истомилась
В слезах и бормотаньях встреч,
И отошла, и закрутилась
Змеею шаль вдоль смуглых плеч.

Я не виню, что ты, больная.
И уходила и звала.
И вся цветная, вся хмельная
С моих страниц ты уплыла.

Но не кляни и ты, что ныне
С губ помертвевших, ледяных
В часы растерянных уныний
К тебе слетает блеклый стих.

Мне кажется, что ночью каждой
И каждым утром, каждым днем,
Когда объят предсмертной жаждой
И смертным роковым огнем, –

Ты проплываешь надо мною.
Колебля тонкое копье,
Дразня минувшею весною,
Суля иное бытие.

Волна – я знаю – беспощадна
И снова не придет к камням,
Но тешиться мечтой отрадно
Изнеможденным берегам.

Пруд