Чаепитие с призраками

На самом деле ту Эгонию, которую я вам описал, нельзя назвать ужасной… Просто помните, что сегодня, по сравнению с тем временем, о котором я говорю, она считалась бы такой же мягкой, как бархат кресла под вашей спиной. А почти пятьдесят лет назад, когда умерла ее мать, Эгония была ведьмой. Не только внешне, но и по характеру, который к этой самой внешности прилагался.

Пойдемте, я закажу для вас чай. Не волнуйтесь, я привык.

Вам нужны доказательства насчет Эгонии? Постойте-ка. Они должны быть где-то у меня… Вот. Просто прочитайте. И сразу все поймете.

УТРЕННЯЯ НИЦЦА

Вторник, 29 июля 1986 года

ПЕРВОЕ ЕЖЕДНЕВНОЕ НОВОСТНОЕ ИЗДАНИЕ ЮГО-ВОСТОКА И КОРСИКИ

Старая Ницца: загадочное появление огромного цветка посреди ночи

Вандализм или реклама?

С сегодняшнего утра у цветочников Старой Ниццы появился еще один конкурент. Крышу давно заброшенного дворца Каис-де-Пьерла пробил гигантский цветок ужасающих оттенков. Владельцы магазина утверждают, что не обладают сведениями ни о виде, ни о происхождении цветка, и отказываются отвечать на вопросы наших репортеров. Похоже, здесь имеет место странный сговор. Может быть, гигантское растение – подделка, а его установка – незаконный рекламный трюк, направленный на привлечение туристов на цветочный рынок? Среди местных жителей ходят разные слухи.

Наши новости с. 11

Лошадиные скачки: итоги с. 15

Некрологи: с. 18

Плевок в суп

Вот уже неделя, как их мать мертва.

Фелисите проводит кончиками пальцев по гребням Мон-Бего на чайном столике Марин. По крыше архива хлещет дождь.

Прикрыв рот одной рукой, а другой – сердце, Марин едва сдерживает слезы. А может, и крик. Фелисите ее понимает. Она тоже разрывается между этими двумя чувствами.

– Весь твой запас? Весь?

– Не осталось ни листочка. Только пыль, которую даже в пакетик не положишь.

Марин медленно качает головой.

– Мне очень жаль, Кле. Вот, выпей еще чашечку. Расскажи мне, как это случилось.

Фелисите скрещивает ноги и глубже устраивается в кресле.

– Ну же, – настаивает Марин. – Хочешь немного Куйоля? У меня целая коробка припасена. Могу поставить воду.

– Нет, прошу вас, там ничего интересного. Просто моя сестра… решила поселить своих насекомых в моем чайном шкафчике.

– Но… зачем?

– Если думаете, что ей нужен повод, то плохо поняли, какой она человек.

Марин подается вперед, ее взгляд полнится тревогой и участием.

Фелисите скребет ладони ногтями. Теперь она знает, каково это – пожалеть кого-то, проникнуться его горем, а спустя тридцать лет обнаружить, что тебя обманули. Если и есть человек, которого она не желает так разочаровывать, то это Марин.

Но в присутствии безоглядно доверяющей ей наставницы Фелисите вдруг испытывает незнакомое чувство. Тот чудовищный страх, который вы ощущаете перед лицом правды, когда боитесь, что она сорвет с вас привычные маски.

Верная ученица. Одаренный чаеслов. Честная женщина. Фелисите не хочется, чтобы Марин воспринимала ее иначе.

Однако в глубине души проводница знает: ничто из этого не соответствует истине. Вдобавок она не умеет лгать.

Марин наблюдает за ней с другого конца чайного столика: горячая чашка в руках, шарф на плечах, большие очки на круглой голове. Книги и коробки с архивами образуют вокруг них стену, которая заглушает голоса и звуки.

И вот Фелисите делает глубокий вдох, закрывает глаза и рассказывает свою историю.

– Вчера вечером я раскрошила все оставшиеся у меня листы Маски в суп писту. И подала его сестре, не предупредив.

Агония тут же поняла. Я забыла, что она все чувствует. Особенно запах предательства и недоверия, витающий в воздухе. Естественно, это ее разозлило. Она обвинила меня во лжи, а также в том, что я ее бросила. «Бросила? – переспросила я. – Ты сама ушла!» Она ушла и предоставила мне жертвовать всем, в одиночку заботиться о матери, которая больше не узнавала меня и исчезла под своими бесчисленными масками, в то время как сестра жила припеваючи, не заботясь о том, что со мной происходит. И ни разу не воспользовалась чашкой, чтобы выйти на связь. Я думала, что она умерла. Так я ей и сказала: «Я думала, ты умерла».

«Так ведь ты тоже ни разу не притронулась к своей чашке», – ответила она.