Чаепитие с призраками

Есть второй путь. Наш огромный мир полон миллионов слогов, которые сами по себе ничего не значат, но образуют узнаваемые всеми имена. Вот, смотри, я скажу тебе два слова из редкого языка: altavantha и amativya. Одно из них – имя, другое означает «тачка». Где из них которое? Ты же понятия не имеешь! Однако на родном языке, если даже слышишь имя, которое никогда прежде не встречал, все равно поймешь, что это имя, а не «коза» или «репа»… Такие имена лежат в основе большинства судеб. Достаточно лишь знать, где и как искать нужное в бесчисленном множестве слов.

Иногда, и это бывает крайне редко, ни одно из существующих имен не кажется подходящим. В таких случаях я чувствую, что ребенок может стать вместилищем великой силы. Тогда я придумываю ему имя. Но не абы какое: это серьезный вопрос. От названия зависит вся история книги. Я не могу просто взять букву здесь, слог там, соединить их и посмотреть, что получится, как это делают некоторые. Нет. Это целый исследовательский и похожий на ритуал процесс. Когда все складывается как надо, получается идеальное имя, которое, кажется, существовало всегда. Оно ложится на слух именно так, как нужно, как одновременно новый и знакомый вкус на языке. Так я понимаю, что имя удалось.

Ясно теперь, почему люди идут ко мне, если им нужно назвать своих детей? Нельзя ошибиться и дать завоевателю слишком куцее имя, а заурядному человеку слишком громкое.

По крайней мере, так они думают. На самом деле дети, которых мне приносят, получают имя по моей прихоти, я навязываю им страсти и славу. Не выбираю подходящее, а закладываю судьбу. Понятно?

В этот момент Аделаида предложила бы вам еще одно печенье – кухарка из нее так себе, но, поверьте, вы бы не отказались.

– Так вот. Все это никак не объясняет, что же такое именование.

Она продолжила бы, убедившись, что вы с удовольствием едите ее слишком сухую стряпню:

– Недостаточно просто создать реку, чтобы она текла в нужном направлении; ее бурный поток должно ограничивать русло. Или, если угодно, нужно окружить свет тенью, чтобы придать ему форму и содержание. Вместе с именем, которое родители, мэр и священник запишут в своих бумагах, я даю каждому ребенку его или ее именование. Оно – эти тени вокруг света, это русло, не позволяющее воде расплескаться. Я шепчу его на ухо новорожденному, ему одному, чтобы то, чем он никогда не станет, осталось в его памяти.

Позволь мне объяснить.

Спроси себя, чего ты не знаешь. Во что отказываешься верить, что понимать, видеть. Что упускаешь и не пытаешься наверстать. Жизни, которые ты не прожил. Твои двойники, которых ты сам изгнал. Те другие, которые вызывают у тебя отторжение и которыми ты становишься в своих снах, кто приходит к тебе по ночам и о ком ты забываешь наутро, то отражение твоей души, что ты отрицаешь и с ужасом обнаружил бы в зеркале.

Все это тоже часть тебя. Как и то, что остается видимым миру.

Из всего этого и состоит именование.

Разве ты не знаешь собственного? Лучше скажи, что еще не обрел свое.

Некоторые люди так никогда его и не вспомнят. Они остаются в неведении относительно своих теней на протяжении простой и светлой жизни. А некоторые вспоминают зачастую уже на пороге старости.

Есть и те, кто умирает, заглянув в эти глубины.

А есть те, кого принимают за сумасшедших, потому что они решают, что река их души больше не должна ограничиваться узкими берегами. Невыносимое зрелище для окружающих: наблюдать, как кто-то добровольно погружается в безумие, не заботясь больше ни о чем на свете. Вот так и появляются бесчисленные чокнутые, счастливые дураки и наивные чудики, удивляющиеся каждой мелочи.

Есть те, кто, сам того не зная, однажды разрушает замки своего именования, почти случайно или потому, что оно было выбрано неудачно. Однажды, и я даже не могу предположить почему, ты делаешь что-то, что должно оставаться на задворках твоей души. Произносишь слово, которому следовало пребывать среди теней; позволяешь своему отражению выйти из зеркала. И тогда твоя душа выплескивается наружу, разорванная на части, без формы и контура.

Говорят, что те, кто совершает подобный поступок, уже и так были не в себе. Может быть. Иногда. Но вот что я скажу: именно разрушение границ именования запретным действием сводит их с ума.

А еще есть те, кому говорят их именование, а они берут и выворачивают его наизнанку, как носок, чтобы сделать себе имя. Настоящее имя, под которым их будет знать весь мир. Если кто-то произнесет такое и это имя не разорвет тебя на части, если оно не повредит твоей душе до такой степени, что она расплещется, тогда ничто уже не сможет тебя сдержать. Сила, живущая в тебе, раскроется, как смятый лист.

Именно это я и предложила своему Закарио: открыла ему его именование – Каро. Дорогой, любимый – caro на местном языке. Когда он услышал это слово, когда я назвала его тайным именем, внезапно ставшим публичным достоянием, его чувства, доселе скованные телом, разошлись по всей округе, и он постепенно стал картой страны.

Какая чудесная сила крылась в нем, в моем Каро!