Чай с Грейс Келли

– «Моя милая» стоит миллион долларов, – вздохнула Шик. – А у меня в кармане хватит разве что на пончик. Попробуй объясни это Мушке.

Она приоткрыла дверцу.

– Ты потрясная женщина, Хильда. Правда потрясная. Мне повезло попасть в твое такси в… в этот момент. Заходи как-нибудь в пансион «Джибуле».

– С удовольствием.

– Подожди, пока попробуешь пирог с почками Истер Уитти, прежде чем спекулировать словом «удовольствие».

Глаз из-под фуражки подмигнул ей в последний раз, и Шик покинула такси.

На короткий миг ее глаза увидели какое-то большое млекопитающее и две несущиеся на нее круглые фары. Млекопитающее с фарами? – успела она подумать и, сбитая с ног, рухнула наземь.

Ее глаза уставились на прямоугольник серой бумаги.

– У меня есть идея, – сказал рядом знакомый голос. – Просто сногсшибательная идея…

Такой отвратительно знакомый! И смотрела она вовсе не на бумагу, а на тротуар 5-й авеню! Шик привстала.

– Что, если мы разделим Нью-Йорк? Как яблоко, в сущности.

По четным дням я буду на юге, а вы на севере. По нечетным…

– Опять вы? – простонала она.

– Мир тесен и очень неудобен, не правда ли? – сказало млекопитающее с круглыми фарами, которое было просто-напросто молодым человеком в очках.

Они оба сидели на тротуаре, почти рядышком. Вокруг шли мимо прохожие. Некоторые смеялись (но все равно шли мимо).

– Нет, все-таки моя идея глупая… – сказал он. – Как можно представить себе Нью-Йорк без вас?

Шик чувствовала себя усталой. Она была сыта по горло. Ей надо было поплакать – или умереть.

– Представьте себе, мне вздумалось сесть в такси. Как я мог забыть, что в нем непременно будете вы?

Они сидели неподвижно, жалкие, еще оглушенные столкновением. Сидели на земле, а проспект тек вокруг них (и в обе стороны).

Из-под растрепанной челки Шик сверкнули глаза.

– О нет, о нет! – вскричал молодой человек, отпрянув. – Сегодня я драться не буду.

– Меня уже достали эти стачки!

– Стычки. Надо говорить стычки.

– У каждого свой словарь. Я умираю от желания влепить вам пощечину. Вы позволите?

– Валяйте, – вздохнул он, подставив ей щеку.

Пощечина была средней силы. Как раз такой, чтобы ни получивший ее, ни давшая не ощутили обиды. Только маленькая девочка, идущая за руку с матерью, показала на них пальцем и рассмеялась, но и ее быстро увела мать.

– Папа сказал бы, что все это не заслуживает военного креста, – заметил молодой человек.

Ни он, ни она так и не поднялись. Он добавил мрачно:

– Папа еще сказал бы, что под лежачий камень вода не течет. Это его девиз.

– И мой тоже, – проворчала Шик.

– Да? Папа, наверно, не знает, что он уже занят. Но даже если мы лежим, а мы именно это и делаем в эту минуту, воды на 5-й авеню не наблюдается.

– Из-за вас, – фыркнула она, чувствуя, как возвращается старая злость на него, – из-за вас я провожу свои лучшие годы на земле!

Она посмотрелась в далекую витрину.

– Черт, моя юбка… И швы на чулках… мой пояс… мои перчатки… моя прическа! – простонала она. – Все наперекосяк!

– Все, что у вас наперекосяк… признаться, я обожаю.

Веселый огонек сверкнул за стеклами очков.

– Вы медведь! – воскликнула она и вскочила на ноги.

Он тотчас последовал ее примеру. Медведь. Но медведь с зелеными глазами. Красивый зеленый цвет, глубокий, шелковистый. Поправляя костюм цвета розового дерева и белый шарфик, она удивилась, что раньше не замечала этой зелени.

– Вы имели дело с моей особой, лежащей на городском асфальте, – продолжал он. – За прохладительным напитком, уверяю вас, она куда привлекательнее.

– А у черта на куличках какова ваша особа?

– Туда меня еще никогда не посылали. Я славный малый.

Она не удержалась от улыбки. Он и правда выглядел славным. Большая плетеная корзина вдруг вклинилась между ними. Старушка, которая ее несла, помахала перед ними букетиком.

– Фиалки?

Они переглянулись. Он купил букетик, и Шик приколола его к шарфику, пока старушка прятала мелочь под платок с ракушками, прикрывавший корзину, напевая You gotta eat your spinach, baby…

– Спасибо, – пробормотала Шик.

Если бы только этот парень был… был… К чертям Уайти!

– Так как насчет прохладительного напитка? – спросил он, ласково поблескивая очками.

– Увы, нет. Я… мне надо уладить одно дело.

С мрачным видом она показала на витрину Дакена.

– И никак нельзя… пренебречь?

– Боюсь, что нет. Хотя дело это неприятное.

– Невежливость в нужный момент может порой создать вам завидную репутацию.

– Или погубить ее. Впрочем, это как раз и случится, – вздохнула она.

– Отмечу, что у вас вырвалось «увы»… Вы свободны сегодня вечером? – живо добавил он. – Моя тетя Эльвира устраивает суарэ в честь своего большого друга Арчи Лича, вернее, его новой невесты. Ужин в очень узком кругу, не больше сотни весельчаков. Хотите быть моей дамой?

У нее не было никакого настроения веселиться. Не сегодня, не после того, что произошло с Уайти. Шик не ответила.

– Это на Парк-авеню. Мы будем ужинать на террасе, на улице так тепло. Под звездами…