Читаем Чайковский полностью

Именно в эти годы в письме к сестре Саше, вышедшей замуж и уехавшей с мужем Львом Васильевичем Давыдовым на Украину, в село Каменку, он с легкомыслием сообщает, что снова влюбился: в старшую дочку мадам Гернгросс — Софи. Он пишет, что влюбился всего «немножечко», тут же с юношеской непосредственностью вспоминает знакомых барышень: «Представь, как странно. Ее все-таки зовут Софи! Софи Киреева, Софи Лапинская, Софи Боборыкина, Софи Гернгросс — все Софи!» За сим следуют шаловливые стихи собственного сочинения:

«Сегодня я за чашкой кофеМечтал о тех, по ком вздыхал,И поневоле имя СофьяЧетыре раза сосчитал».

На какое-то время светские развлечения увлекли молодого чиновника Министерства юстиции. Он и теперь оставался тем же чрезвычайно впечатлительным, добросердечным и эмоциональным юношей. В кругу своих многочисленных и подчас беспечных друзей он снова становился привычным, всегда обаятельным и милым Петей, Чаинькой, с которым всегда приятно поговорить, пошутить и посмеяться, пойти в гости на обед или ужин, а то и просто устроить холостяцкую пирушку, где в табачном дыму, под звон бокалов произносятся веселые и остроумные тосты.

Среди всех удовольствий светской жизни было увлечение, которое заменяло посещения салонов и гостиных, танцевальных вечеров и шумных застолий, прогулки в Летнем саду или по Невскому проспекту среда модной, нарядной публики. Это был театр — музыкальный и драматический. Изначальная любовь к нему окрепла и окончательно утвердилась в первые годы службы в Петербурге, когда он стал волен распоряжаться своим досугом.

Мир театра бесконечно привлекал его. На сцене происходили невероятные события, превращая мечту в реальность, делая невозможное возможным. Там соседствовали рядом мужество и нежность. Там, сопереживая артистам, можно было за три-четыре часа прочувствовать полную романтической страсти драматическую историю. И, наконец, там звучала музыка.

Музыкальный театр России того времени существовал в основном благодаря репертуару, созданному западноевропейскими композиторами, а ведущими исполнителями были, как правило, представители итальянского вокального искусства. Петр Ильич тянулся всей душой к полной красоты и изящества музыке Италии, где пение почиталось как великий дар природы, а сами мастера бельканто были кумирами взыскательных соотечественников. Интерес Чайковского к их искусству тем более понятен, ибо известнейшие оперные артисты — Джованни Рубини, Антонио Тамбурини, Полина Виардо-Гарсиа, Джулия Гризи, Джованни Марио, Луиджи Лаблаш, а затем Анджолина Базио, Энрико Тамберлик, Паулина Лукка, Кристина Нильсон, Аделина Патти, Дезире Арто и многие другие, — в течение двух десятилетий выступая перед российской публикой, не только были в центре ее внимания и почитания, но и во многом сформировали ее мировоззрение и вкусы. Этому способствовало откровенное пристрастие высших сфер общества к зарубежным гастролерам, создавшее атмосферу преклонения перед итальянским вокальным и оперным искусством при явном пренебрежении к русскому. И пока на страницах газет и журналов шла острая полемика и споры между апологетами официального направления и защитниками национального музыкального искусства, с театральных афиш не сходили оперы Беллини — «Норма», «Пуритане» и «Сомнамбула», Верди — «Риголетто», «Травиата», «Трубадур» и «Ломбардцы», Россини — «Севильский цирюльник», «Семирамида» и «Золушка», Доницетти — «Лючия ди Ламмермур», «Дон Паскуале» и «Фаворитка».

К шестидесятым годам XIX века интерес к постоянно гастролирующей в России итальянской опере и непомерные восторги, связанные с нею, вылились в откровенную «итальяноманию». По-своему доведенный до отчаяния сложившимся положением, талантливый литератор, критик, публицист и музыкант В. Ф. Одоевский, страстно боровшийся за широкое признание русской онеры, в 1864 году опубликовал примечание, написанное им ранее к письму М. И. Глинки, в котором с сарказмом заметил, как недавно «наши так называемые любители музыки беллинились точно так же, как теперь предаются вердятине, но тогда еще было хуже». В столь резкой и во многом несправедливой оценке итальянской оперы звучит боль и обида за оперу русскую. Немало шуму наделала и вышедшая тремя годами позже его статья «Русская или итальянская опера?», вызвавшая откровенное раздражение в высшем свете. Одоевский знал заранее, что за это его «распнут в гостиных». Известно было князю и то, что правители России смотрят на него более серьезно. Его позиция в искусстве навлекла такие подозрения, которые поставили его имя в число лиц «политически неблагонадежных». Все знали, что он явился организатором симфонического «Русского концерта», в котором 15 марта 1850 года впервые прозвучали произведения Глинки «Арагонская хота», «Воспоминание о Кастилии» (впоследствии переработанное и названное «Ночь в Мадриде») и гениальная «Камаринская»!

Перейти на страницу:

Все книги серии След в истории

Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

Прошло более полувека после окончания второй мировой войны, а интерес к ее событиям и действующим лицам не угасает. Прошлое продолжает волновать, и это верный признак того, что усвоены далеко не все уроки, преподанные историей.Представленное здесь описание жизни Йозефа Геббельса, второго по значению (после Гитлера) деятеля нацистского государства, проливает новый свет на известные исторические события и помогает лучше понять смысл поступков современных политиков и методы работы современных средств массовой информации. Многие журналисты и политики, не считающие возможным использование духовного наследия Геббельса, тем не менее высоко ценят его ораторское мастерство и умение манипулировать настроением «толпы», охотно используют его «открытия» и приемы в обращении с массами, описанные в этой книге.

Генрих Френкель , Е. Брамштедте , Р. Манвелл

Биографии и Мемуары / История / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Мария-Антуанетта
Мария-Антуанетта

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

Эвелин Левер

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное