Чайковский

Самодержавие уже не могло сдержать огромного всенародного возмущения создавшимся положением. Крепостное право доживало свои последние дни. Начало служебной деятельности Петра Ильича совпало с огромным подъемом всех свободолюбивых и прогрессивных сил страны. То в одной, то в другой части Российской империи вспыхивали крестьянские волнения. Участились студенческие выступления. В прессе, несмотря на цензуру, появлялись материалы, прямо или косвенно обличающие пороки режима. Белинский и Чернышевский еще в предшествующие десятилетия в своих произведениях заклеймили царский режим как бесчеловечный, не имеющий исторического будущего. Добролюбов и Герцен двинули отечественную мысль в сторону формирования революционных идей. Салтыков-Щедрин сатирически высмеивал уродство чиновничье-бюрократического аппарата. Гоголь обнажил страшные язвы вырождающегося дворянско-помещичьего сословия, его окончательный моральный распад. «Мертвые души» потрясли всю Россию», — писал Герцен. И действительно, к началу шестидесятых годов обличение паразитизма господствующего класса приобрело исключительно острый и бескомпромиссный характер. Под огромным давлением всех прогрессивных общественных сил, боясь открытого революционного выступления, царское правительство вынужденно пошло на уступки. Манифестом февраля 1861 года крепостное право в России было отменено.

Хотя Петр Ильич, как и многие другие, отнесся с большим волнением и интересом к этому огромному событию, он не мог критически оценить происшедшее. Когда была объявлена «свобода», он сразу сообщает в письме своей сестре Саше, что «нарочно ходил в приходскую церковь, чтобы видеть впечатление, которое манифест производит на мужиков». Конечно, воспитанный в привилегированном закрытом учебном заведении и не испытывая на себе прямо тяжелую десницу самодержавия, Петр Ильич, вероятнее всего, поверил в велеречивые слова царского манифеста. Даже непримиримый Герцен сразу не разглядел обмана и в многие годы гудевшем набатом журнале «Колокол» опубликовал статью под заглавием «Ты победил, галилеянин!», где прославлял Александра II как выразителя всенародной воли.

Однако реальность была другой… Манифест вызвал новые волнения в народе, особенно в крестьянской массе. По стране пошел слух, что «хороший» царский указ якобы подменили помещики-дворяне. Войска в столице и во многих других городах были приведены в состояние боевой готовности. Тревога охватила царскую фамилию и всю правящую верхушку. На всякий случай существовал даже вариант бегства из Петербурга семьи российского монарха.

Так, в напряжении прешли первые месяцы после объявления манифеста. Вскоре стало ясно, что в жизни народа и страны практически мало что изменилось. Другая, более изощренная форма эксплуатации вполне устраивала самодержавие и землевладельцев, сохранивших все свои основные позиции и привилегии. Разочарование десятилетиями ожидавшимся царским указом усиливалось. Петру Ильичу ложь открывалась в полных драматизма ходатайствах по крестьянским и земельным делам, которые ложились на его служебный стол в департаменте Министерства юстиции. Его чуткое к чужим страданиям сердце не могло не сжиматься при виде человеческого горя. Читая прошения и жалобы простых людей, он понимал, как тяжело живут люди на земле, на которой он родился. Любовь к этой земле, к ее неповторимой природе и ее народу с самых ранних лет, сначала бессознательно, интуитивно, освещала его добрую и чуткую душу. С каждым годом она разгоралась все ярче, пока не стала ясно осознанным чувством, смыслом его грядущей творческой жизни.

Глава VI ПЕРВАЯ ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЕЗДКА: ГЕРМАНИЯ, АНГЛИЯ, ФРАНЦИЯ

«Как тебе небезызвестно, я еду за границу; ты можешь себе представить мой восторг… — пишет Петр Ильич сестре в июне 1861 года, — оказывается, путешествие мне почти ничего не будет стоить; я буду что-то вроде секретаря, переводчика или драгомана Писарева… Конечно, оно бы лучше и без исполнения этих обязанностей…». Вероятно, последняя фраза раскрывает сокровенное желание чиновника департамента использовать деловую поездку как приятное во всех отношениях отдохновение от все более тяготившей его службы. Тем не менее ему представилась возможность познакомиться с другими странами, с другой жизнью, которая не могла не интересовать любознательного молодого человека.

Маршрут путешествия, проходивший через Германию, Голландию, Англию и Францию, сулил самые разнообразные и неожиданные впечатления. Да и сам Василий Васильевич Писарев, инженер по образованию, отправившийся в поездку для ознакомления с монетным и медальерным делом в Европе, поначалу показался ему приятным спутником. Все складывалось для Чайковского как нельзя лучше…