Чан Кайши — враг китайского народа

Были и такие, которые мыслили ещё более наивно: они считали, что лучше всего было бы, чтобы после горячих дебатов они сами стали бы представлять государство, приняли бы под своё командование милитаристскую армию Чан Кайши, а вместе с тем получили бы народную армию и, таким образом, «армия была бы превращена в общегосударственную». Мао Цзэдун в своём труде «О коалиционном правительстве» давно предупреждал, что

«бороться за создание армии китайского народа — долг всего народа и всех демократических партий. Без народной армии народ ничего не добьётся. В этом вопросе нельзя ограничиваться одной болтовней».

Такая строго принципиальная политика Мао Цзэдуна привела к тому, что интриги Чан Кайши повисли в воздухе, и в скором времени на болтовню немногочисленных правых представителей либеральной буржуазии и высших слоёв мелкой буржуазии никто уже не обращал внимания.

Чан Кайши нарушил свои обещания в отношении свободы и равенства раньше, чем закончилось Политическое консультативное совещание. Собственно говоря, нет никакого противоречия между тем, что антинародные вооруженные силы Чан Кайши, давно уже превращённые в армию феодально-компрадорского порядка, имеют «полную свободу» стрелять и тем, что Чан Кайши имеет «полную свободу» раздавать свои обещания. В ходе Политического консультативного совещания Чан Кайши в равной мере использовал обе эти свободы. Ранее уже говорилось, что подлинный смысл приказа Чан Кайши о прекращении военных действий состоял в усилении подготовки войны против освобождённого народа. В равной мере за спиной Политического консультативного совещания Чан Кайши усилил и подготовку к войне против населения районов, находившихся под его контролем. В период сессии Политического консультативного совещания тайная охранка Чан Кайши осуществляла свою «свободу» репрессий по отношению к делегатам совещания, выступившим в чунцинском «Обществе содействия Политическому консультативному совещанию», и к слушавшим их выступления массам. Позже «Общество содействия» «во избежание обструкции» переменило место собраний, перенеся их в Цанбайтан. Но «свобода» чанкайшистских охранников становилась всё разнузданнее. Они орали: «Да здравствует гоминдан!», «Долой чуждую партию!», «Долой демократию!», но пока это была всего лишь «свобода горлопанства». Затем появилась «свобода кулака», свободно пошли в ход ножи. Когда агенты тайной полиции похищали на улицах корреспондентов «Общества содействия», они заявляли: «Мы имеем приказ об аресте, ведите себя достойно», а после жестоких избиений, нагло говорили: «Мы действуем по приказу свыше». Имела место «свобода» обысков квартир некоторых делегатов Политического консультативного совещания. Не становится ли после всего этого, совершенно ясным практическое содержание обещаний Чан Кайши? Чан Кайши всегда разрешал свободу лишь для своей армии и тайной полиции, а вышеописанные действия чанкайшистской банды олицетворяли собой именно ту свободу выражения «народного мнения», о которой говорил Чан Кайши. Заключительная речь Чан Кайши на Политическом консультативном совещании явилась полным опровержением его вступительной речи. В своём заключительном слове Чан Кайши поставил крест на своих обещаниях, а это означало, что нужно поставить крест на благоприятных для мира и демократии решениях Политического консультативного совещания. Самым важным в речи Чан Кайши было нижеследующее заявление:

«Нам следует знать, что только при полном единстве можно говорить о полной демократии. Я верю, что в нашей стране впредь больше не будет „личных“ [то есть народных] войск, „обособленной“ власти на местах [то есть народной демократической власти Освобождённых районов], которые препятствовали бы единству административного и военного руководства».

Знакомые, сладкие песни!

Эти несколько кратких фраз ясно показали, что такой «стратегический ход» Чан Кайши, как Политическое консультативное совещание, представлял собой попытку ликвидировать народные вооружённые силы и народную власть, чтобы добиться единства его антинародной деспотии.