Чардаш смерти

Во всё время империалистической войны и после неё Нелли вспоминала об Иване с большой теплотой. А когда настали чёрные времена и подстрекаемые эсерами кулаки под предводительством дезертиров пришли грабить княжеское добро, Нелли представился случай снова свидеться с ним. Он просто явился в бывшее княжеское поместье с двумя царскими орденами на груди и потребовал, чтобы она пошла с ним, чтобы жить с его матерью и отцом, в крестьянской избе. А Нелли в ту пору носила ещё муслиновые платья и умела читать на французском и немецком языках. Кроме того, она уже была просватана за другого. Так получилось.

Иван очень разозлился. Потребовал возврата довоенного долга. Тогда жених Нелли выхватил ружьё и выстрелил. Нет, он не убил Ивана и даже не ранил. Пуля попала в один из его орденов.

– Жаль, – хмыкнул Ярый Мадьяр. – Убить никудышного жениха, лишённого фантазии ростовщика – это был бы настоящий подвиг. Но по крайней мере он избавил мифическую Нелли от постылого брака.

– Не-е-е! Девка не врёт! – прорычал Колдун. – Сия… гы-ы-ы!.. Нелли имела место быть!

– Почему ты знаешь, дикий человек? – взъерепенился Ярый Мадьяр. – Русская простушка потчует нас пошлыми сказками, а ты…

– А Иван потом её ещё раз спас, – отважно заявила Октябрина. – Это было уже в Москве, когда Республика задыхалась в кольце белых армий. Князь, опасаясь новых эсеровских козней, собрался в Москву и попросил Нелли его сопровождать. Вот там-то она и узнала настоящую нищету. Распродала весь гардероб за бесценок, но на еду денег всё равно не хватало. А она ведь тогда уже была замужем за моим… замужем она была, но всё равно обрадовалась, увидев Ивана. А тот прибыл на квартиру князя с огромным мешком еды. Нелли честно сказала ему, дскать, уже замужем. Тогда-то она поняла: Иван не такой холодный и расчётливый, как она полагала о нём прежде. Представляете, узнав о замужестве Нелли, Иван объявил, что уходит в монастырь, и покинул квартиру князя в ужасном смятении. Нелли потом разыскивала его по всей Москве, но так и не нашла. Она долго потом помнила его…

– Да самой смерти? – усмехнулся Ярый Мадьяр.

Октябрина вспыхнула.

– Нет!

* * *

Колдун вскочил на ноги. На миг ей почудилось вот сейчас он скинет маску дикаря, раскроет свои истинные намерения. Где-то возле печи громко застонал Ромка, и Октябрина сразу успокоилась.

– Нет, – повторила она. – Нелли жива! Я точно знаю, что жива! Она выучилась на врача и работала в Воронеже, в городской больнице. Я не выдумываю. Я точно знаю!

* * *

Колдун выбил золу из трубки и уселся рядом с Ярым Мадьяром. Лицо его помертвело и осунулось, словно он трудился весь день и сильно устал. Яркие глаза посерели, подёрнулись мутноватой пеленой. Застывшее его лицо теперь походило на его посмертную маску. Он положил узкие свои ладони на столешницу и замер в напряжённой, неестественной позе.

– Вот и всё, что рассказала мне мама о своей знакомой Нелли, – выдохнула Октябрина.

– Всё? Но что же стало потом? Жених Нелли Беккер, как там его? Иван? Он воевал в Гражданскую? На чьей стороне? – спросил Ярый Мадьяр.

– Может быть и воевал. Товарищ… господин Матвей только что рассказывал о ней. Что стало дальше с женихом Нелли Беккер мама не знает.

– А сама Нелли? Так и живёт с мужем? Они разбогатели и жили счастливо? Ах да! У вас же все одинаково бедны. За невестами приданого не полагается, и вы гордитесь этим…

– Мама иногда видится с ней и знаете что…

– Дальше не интересно, – прервал её Ярый Мадьяр.

– А я хочу знать! – рявкнул Колдун. – Пусть говорит. Только это не о любви рассказ.

– … мама иногда видится с ней. И знаете что? – голос Октябрины звучал ровно, словно был записан на грампластинку. – Нелли каждый раз в разговоре упоминает Ивана. Она помнит о той утерянной любви, несмотря на мужа, детей, войну…

– Войну? – переспросил Колдун. В его глазах снова появился голодный, волчий блеск.

– Да! – твёрдо ответила Октябрина. – Последний раз мама поминала об этом уже во время войны. То есть не мама, конечно, а её приятельница, Нелли Беккер.

– Она всё врёт, – простонал из своего угла Красный профессор. – Кажется, в поместье Волконских действительно жила немка-приживалка… Но её давно осудили, как врага народа. Кажется ещё в двадцать седьмом.

– Я согласен с тобой, красный. Наша простушка хорошенькая, но она и выдумщица! – усмехнулся Дани.

– Она говорит правду, – веско сказал Колдун. – Только это не о любви рассказ!

– Не согласен! – Дани зевнул. – Так обычно и бывает в случае настоящей любви: не поймешь, где любовь и где ненависть, где равнодушие и где страсть.

* * *