Чарльз из чайничка (СИ)

— Думаешь, мне нравится веками торчать в этом проклятом чайнике и исполнять дурацкие прихоти типов, вроде тебя, которые даже не понимают с чем имеют дело? Хочешь управлять мной, а сам даже со своими силами не можешь справиться! Считаешь, что твой народ несправедливо угнетали, лишали тебя свободы, причинили боль, а чем ты сам лучше? Убиваешь, грабишь, используешь других в своих интересах!

Когда Эрик понял, что джинн стал достаточно плотным, тот уже подошел на расстояние шага и толкнул его в грудь. Волны сдерживаемой злости и обиды, казалось, ударяли прямо в разум, заставляя пятиться скорее от неожиданности, чем от страха.

— Я сделал это нарочно, ты прав! Такова природа всех джиннов! Юлить при исполнении желаний! Любую лазейку я должен использовать для своей выгоды или просто наперекор хозяину, хочу я этого или нет. Потому что джинны — не бесправные рабы. Мы волшебные создания, заключенные людьми в сосуды тысячелетия назад, — Чарльз потряс цепью, которую держал в руке, продолжая тыкать пальцем Эрику в грудь. Его щеки пошли пятнами, а глаза покраснели. — Мы должны это делать, чтобы люди не забывали о природе нашей силы, и о том, что ничего не дается даром и не проходит бесследно! И еще потому… потому… — казалось, каждое следующее слово давалось Чарльзу с трудом. И Эрик с холодком в груди осознал, что по его щекам скатываются призрачные слезы. — Потому что когда люди приспосабливаются к своему положению хозяина, чайник и джинн становятся для них предметом, вещью, которая перестает вызывать какие-либо эмоции. Как чернильница или тарелка. И когда это происходит, я теряю свою разумность и обличье. Ты не представляешь, что такое терять свою личность, проваливаться в забытье, становиться ничем — просто частью вещи и чужой воли!

Чарльз уже откровенно всхлипывал. Весь его грозный вид сдулся, микроскопические молнии внутри перестали сверкать, и он потерял свою плотность, став каким-то съежившимся и жалким. В ушах Эрика шумела кровь, и на границе металлокинеза вибрировала кованная ограда парка. Ощущение было такое, что через него, как через сито, прошла вся эта эмоциональная буря джинна: злость, обида на несправедливость, безысходность, желание врезать Эрику и всем бывшим хозяевам в его лице за их отношение к его роду… Кому, как не Эрику, понять этого духа?

Он сглотнул и поправил сбившийся галстук, предпочитая не смотреть на размазывающего слезы по лицу джинна. Даже с Николь было как-то проще.

— Хватит реветь, пошли уже отсюда.

Легче всего было вообще никак не отвечать и закончить этот дурацкий разговор, который Эрик начал, как праведно гневающийся, а закончил, как справедливо виноватый. Чарльз послушно тащился за ним позади, бесшумно шагая по дорожке из гравия.

Отсюда до отеля был час пути пешком, и Эрик поймал попутку на повороте. Вообще, швейцарцы не слишком жаловали подбирать незнакомцев на обочине. Но парень за рулем оказался не местным. Смуглый цвет кожи и акцент выдавали в нем мексиканца.

Эрик подвинулся на заднем сиденье, чтобы Чарльз тоже мог сесть. Тот уныло парил над своим местом, плечи его были опущены, и он не спешил вернуться к подколам и трескотне. Эрик покосился на него и покрепче прижал чайник к боку, пряча его под курткой.

— Куда едем? Довезу за полтора франка, куда захочешь! Сегодня отличный вечерок!

Адрес Эрик назвал, но соглашаться с водителем не спешил. Чарльз тоже только хмыкнул. Кажется, Нестора (так звали мужчину, и об этом попутчики узнали уже через десять секунд) не волновало, что собеседник ему достался так себе. Зато слушатель какой! Словно китайский болванчик Эрик кивал и скалился на болтовню мексиканца, отца троих детей, уехавшего на заработки к своему брату Матео, но по дороге встретившего отличную компанию из немецких путешественников, к которым он и присоединился. Но когда деньги закончились, был вынужден остаться здесь и подрабатывать таксистом. Нелегально, конечно, визы-то у Нестора не было, а жена отказывалась высылать деньги, ругая за безответственность.

— Не понимает, женщина, жена моя! Я мир увидел! Денег сейчас накоплю — и домой! Детям подарки привезу разные!

Эрик сильно сомневался, что подрабатывая нелегально на тарахтящем от натуги автомобиле Нестор заработает несметные богатства. Уж скорее попадется сотрудникам полиции. А как весело будет, если они все вместе им попадутся! Эта мысль заставила Эрика нервно выглянуть в окно, а потом покоситься на Чарльза. Тот бросил на него обиженный взгляд исподлобья, мол, «я тут ни при чем, даже не думай» и отвернулся. Разговаривать при Несторе Эрик вслух не мог, а мысленно опасался, что Чарльз снова запустит в него этой эмпатической волной недовольства. Ему бы со своими эмоциями справиться, не то что с чужими…

— Купил на распродаже своим девочкам браслеты! Глянь какие! У тебя есть дети?

Ответом Нестору был отрицательный кивок головой.