Чародей из Серого замка

Богумил торопливо пролистнул одну страницу, другую, и в животе зашевелился неприятный холодный комок. Яд змея действовал даже в крохотной дозировке, достаточно было добавить его в воду или пищу. Неужто и впрямь кровосос, живущий в Чаросвете, влияет таким образом на жителей? Но как возможно, чтобы все в городе разом попали под это влияние? Что они делают? Пьют воду из отравленного колодца? Невозможно, город большой, колодцев десятки, все не отравить. Может, в еду какую яд льют? Колдун невольно вспомнил сытные обеды на постоялом дворе и поежился. Нет же, он себя нормально ощущает, да и Анна не проявляла за эти дни никакой дикости. Обычная баба, вредная и строптивая, но здравого рассудка не лишена. А Лешек… тот изначально был идиотом, ему и яд никакой не нужен.

Сзади неслышно возник библиотекарь с ворохом свитков в руках, заглянул чародею через плечо и с пониманием хмыкнул.

– Панночке вашей в ее хлопотном деле помогаете? Удивительный вы человек, сударь Богумил. Выполняя столь важное королевское задание, не забываете и о нуждах тех, кто с вами рядом.

Библиотекарь положил свитки на стол, вытер вспотевший лоб рукавом мантии и тихо рассмеялся.

– Хотя, я бы на вашем месте тоже помогал жрице Безымянной матушки. Удивительный культ, весьма древний и когда-то очень почитаемый. Состоял из небесного и земного круга, и ведьмы из числа последних, говорят, умели ходить меж мирами по Великому Древу, что они называли Карколистом…

– Карколист? – удивился Богумил, напрягая память. – Это ведь у русичей было?

– Не только, образ дерева, держащего на себе миры, есть в культуре многих народов. Но земной круг пошел действительно от русичей, точнее, от одного мальчишки. Незаконный сын мелкого помещика, он участвовал в первой битве со змеем в тринадцать лет. Говорят, влюбился в небесную ведьму по имени Василиса, что была прислана в их край чудище семиглавое одолеть, и решил ей помочь. Затем вырос и стал великим змееборцем, а жена его – первой земной жрицей Безымянной матушки. К сожалению, ее имя в истории затерялось, зато богатыря Овсеня по прозванию Милосердный запомнили на многие века.

– А что же небесная жрица, хоть наградила этого Милосердного за помощь? – хмыкнул колдун. История не произвела на него особого впечатления, хотя была, без сомнения, занимательной. – В тринадцать лет уже почти мужик, могла бы уж уступить разок…

– Что вы, что вы! – замахал руками библиотекарь. – Небесные жрицы не делят ложе с людьми, зачем? Им богатырей и чародеев рожать нужно, потому встречаются они для утех постельных с великими воинами из других миров. Одни умеют превращаться в драконов, другие – в хищных птиц, и магия их не чета нашей. И вот они как раз женщинами человеческими не брезгуют. Говорят, многие сильные правители были их потомками…

Когда Богумил вышел на улицу, уже стемнело, лишь ярмарка на главной площади светилась разноцветными огнями, зазывая подгулявших гостей на медовуху и маковые калачи. Колдун подспудно надеялся, что Анна доведет девчонку до дому и придет за ним, но нет, никто его не ожидал. И он тут же снова упал духом.

«Воины из другого мира, ишь ты! – свирепо думал Богумил, шагая по вымощенной булыжниками дороге к постоялому двору. – Губа не дура у этих жриц! И Анна, небось, такого же ухаря ждет, на кой ей черт земные мужики? Небось, великому витязю из драконов или оборотней-птиц про кущи в междуножье даже бы не пикнула…»

Бездомная собака вынырнула из подворотни с надеждой чем-нибудь поживиться – и отшатнулась с пути колдуна, провожая его испуганным взглядом.

«Пусть катятся козе в трещину, и небесные, и земные жрицы, и Безымянная матушка их туда же. Курвы они все…»

Странное, едва уловимое движение с правой стороны Богумил заметил лишь краем глаза. Но инстинкты не подвели. Он даже не успел подумать, что нужно оглянуться, как тело само отскочило в сторону. Взмах рукой – и сияющий шар, срываясь с кончиков пальцев, полетел вверх, к крышам.

Тварь нырнула в пелену тьмы, отшатываясь от бьющего по глазам света, и испустила леденящий душу вой, который не слышат простые люди, но ощущают все, кто обладает даром убивать нежить. Колдун с криком повалился на колени, зажимая уши. Ну, силен, стервец! Орет так, будто все демоны Ада воедино собрались, народ честной на ножи поднимать. Богумил гаркнул сквозь зубы короткое и злое заклинание, и огненная волна, разошедшаяся в стороны, полоснула тварь по ногам. Та выть прекратила, с яростным шипением заплясала, зашлепала когтистыми лапищами по гладким камням мостовой. Богумил вдохнул, медленно выдохнул и прикрыл веки, проваливаясь за кромку сознания.

И лишь тогда увидел, не глазами – всем телом.

Штригой был ростом не ниже шести локтей. Оскаленная харя с кривыми острыми ушами и копной спутанных белых волос, бугристая серая кожа, дыра вместо носа – и пасть, полная мелких, но очень острых зубов. Красные, словно воспаленные глаза с ненавистью смотрели чародею в лицо.

«Зачем ты пришел в мой город, колдун?! – зазмеились-заползали в голове липкие, омерзительные слова. – Убирайся прочь, иначе сожру тебя, и костей не оставлю!»