Чародей из Серого замка

Теперь Богумил стал гораздо осторожнее, и все чаще задумывался о том, что тварь может оказаться ему одному не по зубам. В конце концов, появление ядовитой змеи, что считалась, по словам Анны, вымершей, само по себе было очень плохим знаком. Беда, коли природный баланс нарушается настолько, что из небытия восстают реликтовые создания. Отчего баланс был нарушен в Чаросвете и окрестностях, понятно даже дураку.

Порой он готов был плюнуть на гордость и позвать товарищей из Серого замка на помощь. Но тут же вспоминал о кривых ухмылках однокашников и отказывался от этой затеи.

А как только он брал себя в руки и гнал тревоги по поводу штригоя прочь, голова заполнялась мыслями об Анне. На нее колдун злился едва ли не больше, чем на упыря. Красивая жрица сделала его слабым за считанные дни. Богумил даже прекратил пялиться ей в декольте, когда они по вечерам сидели напротив друг друга в трактире, обсуждая дела – вдруг обидится?

Еще хуже было то, что желание смотреть в декольте другим девкам пропало вовсе. Богумил на следующий же день после поимки амфисбены хотел наведаться в веселый дом Чаросвета, многозначительно располагавшийся на соседней улице со школой Левии Цинтарской. Думал, чужие прелести помогут ему забыть идею бросить к ногам Анны все, что она захочет. Только бы взглянула с таким же восхищением и трепетом еще раз. Бесполезно – ни одна из продажных красоток, даже самых хорошеньких и молодых, не смогла разбудить в нем и каплю страсти.

«Неудачник, мешок с костями, раскисший болван», – то и дело ругал он себя. Не помогало. Как не помог и разговор с преподобным Густавом за чашкой чая, когда колдун пришел к нему в очередной раз пополнить запасы святой воды, что в бою с нежитью была отличным подспорьем серебряному клинку. Ксендз внимательно выслушал расстроенного охотника и лишь покачал головой.

– Околдовала она вас, Богумил, вы разве сами не замечаете? Госпожа Анна красива, как ангел, но коварна. Есть в ней зло, природу которого я пока понять не могу. Прошу вас, будьте осторожны.

Богумил старался. В наведенное колдовство он не верил, потому как ни один приворот на чародея из Серого замка не подействует. Ведь охотникам за нежитью приходилось убивать и суккубов с инкубами, страшных демонов, что будят в людях самые низменные пороки. Поэтому Радагаст защищал от этой напасти своих учеников сызмальства, проводя над каждым определенный ритуал.

В зло, царившее в душе Анны, Богумил тоже не верил. Или же просто не хотел, потому что надеялся… на что?

Зато спустя ровно пару недель после приезда в Чаросвет колдун вдруг вспомнил, что собирался в библиотеку. Туда и направился в компании жрицы после очередного неудачливого вояжа по ближайшим переулкам и трактирам. Все, как заведенные, говорили одно и то же. Жизнь хороша, никаких кровососов в городе в помине нет, других чудищ – тем более.

– Уму непостижимо! – качал головой колдун, бредя по узенькому переулку и на всякий случай оглядываясь по сторонам – не надумает ли кто недалекий выплеснуть на голову помои с верхнего этажа. – Чтобы простые горожане да селяне искренне верили, что нечисти в округе нет… да они скорее бы утверждали, что соседка приколдовывает и наводит порчу, или домовики молоко у коров воруют, или кикиморы детей чурбанами деревянными подменяют. Такое ощущение, будто все они разумом повредились.

– Не знаю, – пожимала плечами Анна. – Выглядят люди неплохо, не запуганы, не бледны, молодежь румяная, да веселая. Насколько я помню, в городах, где заправляли кровососы, население стремительно редело, а до этого ходило по улицам едва живыми тенями, потому что новые хозяева каждую ночь их хоть сколько-нибудь, да высушивали. Тут же куда ни глянь, все довольны и счастливы…

– Отпустите меня! – вдруг раздался впереди за поворотом тоненький плачущий голосок.

Кричала девчушка лет тринадцати, пытаясь увернуться от полупьяного толстяка в богатых одеждах из бархата да соболиных мехов. И как ему в такую жарищу не тяжко?

Раньше Богумил прошел бы мимо. Ибо справедливости на белом свете и вовсе нет, а его задача – убивать чудовищ, с клыками и когтями. Девицам же, как известно, по природе заповедано страдать, ибо праматерь человеческая поддалась лукавому искушению от змея, и тем самым навлекла беду на всех людей. Вот и несли испокон веков бабы наказание за ее глупый проступок. Кто он такой, чтобы стоять на пути божественного провидения?

Но погода была жаркой, дело не ладилось, и очень хотелось дать кому-нибудь в морду. А мерзопакостный щекастый гад, зажимающий среди бела дня в подворотне девицу раза в три моложе себя, годился для этих целей как нельзя кстати.

– Малявку не трожь, – хмуро сказал колдун, беря толстяка за плечо и отталкивая к стене.

Девица подняла на него зареванные глаза – тощая, угловатая, как только на ногах держится? Одета в поношенную форму ученика школы Левии Цинтарской, что была ей велика размера на три. Ни сисек, ни задницы, да и откуда они в ее возрасте? Видно же, дите совсем. Рванула к Анне, вцепилась ей обеими руками в юбку и захлюпала носом.