Чародей из Серого замка

Половинки змеи плюхнулись на отскобленную до блеска столешницу. Одна упала головой в тарелку с недоеденной рыбой, вторая, перекатившись, уронила вниз кружку с недопитым сбитнем. Звон расколотой посуды прозвучал аккурат в миг, когда по трактиру прокатился слаженный вопль, порожденный глотками девиц и школяров. Пьяненький купчик подскочил на лавке, но тут же упал назад – неловко приложился затылком о висевшую на стене картину.

На шум прибежал с кухни хозяин с полотенцем в руках.

– Это что за паскудство ядовитое?! – взревел он, мигом заглушая визг недорослей и прислужниц. – В моем заведении такое держать не дозволено!

И только Анна сидела тихо, как мышка. Вот она взглянула на колдуна, и тот с досадой увидел, что глаза ее наполняются влагой. Он терпеть не мог женских слез, особенно у красивых девиц, и теперь запоздало понял, что шутка вышла так себе. Но прежде, чем он успел открыть рот для оправданий, а может, и извинений, Анна вдруг заулыбалась. Сначала робко, а затем – с восторгом.

– Это мне? – тихонько выдохнула она в замершей тишине, словно не веря в происходящее. – Это все мне? А ты… не пожалеешь?

И в синих, как лесные озера, глазах вдруг мелькнула тревога.

– Чего не пожалею? – деланно удивился колдун. – На кой бес мне эта пакость нужна? Напала на меня по дороге сюда, когда я напиться хотел. Я и подумал, вдруг тебе для чего пригодится…

И с облегчением выдохнул – все-таки выкрутился, перевел злую шутку в обыденную для их ремесла ситуацию.

Анна моргнула раз-другой, глядя ему в лицо. Неужто расплачется? Все-таки недовольна?

А через миг жрица шагнула к нему, порывисто обняла и расцеловала – сначала в обе щеки, затем в нос. Целомудренно, но крепко и от души. И этого хватило, чтобы Богумил мигом ощутил, как ползет по лицу мучительный румянец.

– Ох, ну будет тебе, – смущенно проворчал он.

Но от неожиданной и непрошеной ласки черноволосой красавицы отшатываться не стал. Не дурак же.

– Это амфисбена, – торопливо принялась объяснять Анна, развернувшись к остальным. – Она живая очень опасна, зато в мертвом виде имеет огромную ценность! Высушенной шкурой можно обернуть дорожный посох, и тогда никакие другие змеи, даже созданные чернокнижным колдовством, незамеченными к тебе не приблизятся. Я с детства мечтала ее поймать, но ученые говорили, амфисбены давно вымерли…

Колдун слушал, не шевелясь. Лишь наблюдал, как доверчиво лежит на его плече тоненькая девичья ладошка.

– Госпожа, при всем моем к вам уважении, свежевать эдакую мерзость у себя на постоялом дворе не дозволю! – сердито заявил хозяин. – А ну как она ядовита без меры или проклятье в себе несет? Чтобы у меня бабы болеть начали или, того хуже, посетители?

– Нет, что вы! – поспешила его заверить жрица. – Яд амфисбены, простоявший хотя бы сутки на свежем воздухе, очень полезен! В отравлениях помогает, при лихорадках и воспалении легких, при тошноте и рвоте, ежели на определенные точки на теле носить. А мясо рептилии, настоянное на зерновом спирте или бренди, на мужское здоровье очень хорошо влияет…

И она выразительно подвигала бровями. И тут же добавила с лукавой улыбкой.

– Не переживайте, я ее отнесу в аптеку у площади, сдам на изготовление снадобий, там же шкуру сниму. Авось аптекарь Сенислав заплатит чего-нибудь, он на этом потом раз в пять больше заработает.

Трактирщик закрыл рот и с минуту помолчал. Богумил едва сдержал смех. Он прекрасно понял, о чем думает хитрый мужик.

– Не надо аптекаря Сенислава, – сообщил, наконец, хозяин доверительным тоном. – Он пройдоха и жулик, каких мир не видывал. Посулит денег столько, что пропуск на небеса купить можно, а даст – со свинячий хвостик. Лучше мы с вами договоримся, господа ведьмаки. Времена нынче сложные, много денег дать не могу, но сочтемся. Комнаты предоставлю получше, в кашу мяса положу побольше, договорюсь с прачками, чтобы белье вам стирали и крахмалили не раз в две недели, а чаще. А шкуру сушить у меня на крыше можно смело, туда ни один воришка не залезет! И разделать можно прямо за амбаром, там честной народ не ходит. Я вам все для работы предоставлю, что пожелаете!

И тут же повернулся к сидящим у двери школярам и строго нахмурил брови.

– А вы чего расселись, никак уши греете, маленькие негодяи? Живо дуйте на занятия, пока преподаватели не прознали, что вы учебу прогуливаете!

*

За амбаром нынче вечером было многолюдно, словно в винной лавке у городской ратуши. У самого забора, коленями на толстой холстине, стояла Анна с окровавленными по локоть руками. Рядом деревянным истуканом возвышался хозяин трактира и постоялого двора – смотрел, чтобы любопытствующие горожане близко не подходили ни с той стороны забора, ни с этой.