Час ведьмы

— Нет. А если бы и интересовалась, я бы только растерялась. Пусть я не провожу много времени в центре этого прекрасного города, но я и не забавляюсь с Дьяволом в лесу.

— Но вы узнали бы метку Дьявола, если бы увидели ее?

Констанция кивнула.

— И пришла бы в ужас. У меня нет никакого желания встречаться с Ним. Ни малейшего. Я видела слишком много Ему подобных здесь, в Бостоне, даже среди благочестивых прихожан.

Мэри заметила, что Уайлдер пытается скрыть улыбку. Адамс тоже обратил на это внимание и сказал:

— Мы установили, что Мэри Дирфилд встречалась с вами, — он окинул взглядом остальных магистратов. — Думаю, этого достаточно.

— Достаточно для чего? — спросил Уайлдер.

— Книга притч, двенадцатая глава, двадцать шестой стих: «Праведник указывает ближнему своему путь, а путь нечестивых вводит их в заблуждение».

— У нас нет свидетельств, что Констанция Уинстон плохо влияла на Мэри Дирфилд, как и кто-либо другой, Калеб, — возразил Уайлдер. — И Констанция ни в чем не обвиняется.

— Нет, — согласился тот. — Пока.

Он указал на Констанцию и продолжил:

— Мы знаем, что вы за человек.

— Человек с побелевшими волосами и морщинистым лицом, — заметила она. — Иными словами, человек, каких редко замечают, если только не ищут того, кого легко очернить и затравить.

— Подобной дерзостью вы не поможете своей подруге, — прошипел Адамс. — Следите за языком.

— Благодарю вас за совет, — ответила Констанция. — Я так и поступлю.

Видимо, в этот момент Адамс решил, что достаточно прошелся по репутации Мэри, и Констанцию отпустили. На кратчайший миг Мэри показалось, что она сейчас ее обнимет, но ее подруга была умна: она понимала, что так может сделать только хуже, поэтому прошла мимо, не подав ни единого знака.

— Матушка Бет Хауленд сейчас здесь? — спросил Адамс у констебля.

Не успел он ответить, как Мэри услышала знакомый голос из другой части зала:

— Да, сэр. Я здесь.

— У нас есть вопросы к вам.

— И я с радостью на них отвечу, — сказала матушка Хауленд, выйдя вперед. Во время присяги она выглядела наряднее обычного: сегодня на ней были изумрудно-зеленая блузка и синяя юбка.

— Пожалуйста, расскажите нам, — начал Калеб Адамс, — что вам известно о Мэри Дирфилд и ее склонности ко злу.

Мэри посмотрела на Бенджамина Халла, в ярости от того, как магистрат решил начать допрос, как будто ее присяга Люциферу — уже решенное дело, но, прежде чем Халл успел попросить, чтобы начало допроса было менее агрессивным, Уайлдер наклонился вперед и сказал:

— Калеб, ты, видимо, несерьезно.

— Я абсолютно серьезен. И не потерплю Дьявола среди нас.

— Пожалуйста, подбирай слова тщательнее. Задай вопрос, на который можно будет ответить однозначно.

Адамс фыркнул, но начал заново:

— Когда этой осенью вы были столь великодушны, что приняли к себе Кэтрин Штильман после того, как девушка увидела свою хозяйку с зубьями Дьявола, вы о многом говорили. Верно?

— Да.

— И каков был главный предмет ваших разговоров?

— Мы обе начали подозревать, что Мэри Дирфилд не ухаживала за братом Кэтрин, к тому времени почившим, а пыталась сделать так, чтобы он поскорее покинул этот мир.

— Вы полагаете, что она могла предложить его душу Сатане, чтобы взамен он мог подарить ей ребенка. Верно?

— Да. Из-за этой женщины мы лишились слуги.

— Вы продолжали видеться с Кэтрин после того, как она вернулась в дом Томаса Дирфилда? — спросил Адамс, не обратив внимания на замечание свидетельницы. «Из-за этой женщины мы лишились слуги». Как это низко — говорить так о смерти Уильяма Штильмана, подумала Мэри и заметила, что Уайлдер и Эндикотт переводят взгляд с Адамса на матушку Хауленд с таким видом, словно у них на глазах разворачивается беседа между двумя помешанными.

— Я не искала ее, но наши пути пересекались.

— Вы знакомы с Перегрин Кук? — спросил Дэниел Уинслоу.

— Да. Она потеряла ребенка, и, по моему мнению, он скончался от злобы, которая, точно пот, испаряется с кожи Мэри Дирфилд. Посмотрите: все, к чему бы она ни прикоснулась, чахнет и умирает! Она бесплодна и превращает мир вокруг себя в пустыню из высохших костей, которым никогда не суждено подняться: мой слуга и мертвый ребенок Перегрин — всего лишь две жертвы в ее пустоши.

— Справедливое замечание, — сказал Адамс, — я вижу в этом не просто совпадение.

— И мне известно, что Перегрин была сама не своя от беспокойства, поскольку, хоть ее муж и не имеет никаких видов на Мэри Дирфилд, было очевидно, что Мэри смотрит на Джонатана Кука подолгу и с похотью во взгляде, — не преминула добавить Бет.

— Что именно вы хотите сказать этим признанием? — спросил Уайлдер.

— Да, Бет, — сказала Мэри, будучи не в состоянии сдерживаться. — Я шлюха или ведьма? В прошлый раз здесь меня обвиняли в том, что я вожделею Генри Симмонса. А сегодня — собственного зятя?!

Она снова почувствовала, что нотариус взял ее за руку, но на этот раз ее возмущение не стали пресекать. И Уайлдер, и Эндикотт кивнули. Затем Уайлдер сказал:

— Джонатан Кук, судя по всему, не в состоянии удержаться от многих соблазнов, но сегодня мы говорим не о нем.