Час ведьмы

— Я просто отвечала на вопрос магистрата Уинслоу, знаю ли я Перегрин, — сказала Бет.

— Кто, по-вашему, дал Мэри монету с меткой Дьявола? — спросил Адамс.

— Я подозреваю, что это была женщина, которая выступала здесь до меня.

— Констанция Уинстон?

— Да.

— Констанцию ни в чем не обвиняют, — заметил губернатор. — У вас есть доказательства, чтобы подтвердить ваше обвинение?

Бет покачала головой.

— Наблюдали ли вы за Мэри Дирфилд признаки одержимости? — продолжал Эндикотт.

— Нет, но ее одержимость куда более коварна: это медленный яд, который она привносит в мир и хорошо скрывает.

Адамс кивнул, словно это обвинение было мудрым и прозорливым замечанием, а не полнейшей, ни на чем не основанной клеветой. Магистраты переглядывались между собой на случай, если у кого-то остались вопросы. Когда все промолчали, Адамс поблагодарил Бет, и Эндикотт отпустил ее.

После того как она ушла, Адамс обратился напрямую к Мэри:

— Мэри Дирфилд, я знаю, что есть люди, которые намерены говорить в вашу защиту. Хотите, чтобы мы начали их допрос?

— Да, — ответила она и посмотрела на своего нотариуса. Они начнут с повитухи.

37

Меня осматривала комиссия женщин, в числе которых была самая уважаемая в церкви повитуха, и на моем теле нет метки Дьявола.

Показания Мэри Дирфилд, из архивных записей губернаторского совета, Бостон, Массачусетс, 1663, том I

Мэри напомнила магистратам об одном из самых гадких унижений, которые ей пришлось пережить в тюрьме.

— Вы помните, что направили ко мне комиссию из трех женщин, чтобы они раздели меня и осмотрели мое тело на предмет метки Дьявола, — сказала она. — Среди них была Сюзанна Даунинг, повитуха. Я прошу ее выйти к вам.

Сребровласая женщина поклонилась мужчинам на скамье.

— Матушка Даунинг, — сказала Мэри, — вы осмотрели мое тело от макушки до голых стоп?

— Да, осмотрели.

— Вы нашли какую-нибудь метку Дьявола или сосок ведьмы?

— Нет, не нашли.

Адамс сказал:

— Мэри, нам это известно. Вам не нужно было приводить сюда матушку Даунинг.

— Я хотела, чтобы судьи услышали это от самой повитухи. Мое тело чисто.

— Нам это известно. Матушка Даунинг, вы не обязаны и дальше тратить здесь свое время, — продолжал Адамс. Мэри видела, что он злится, но она сказала свое слово. По крайней мере, она так думала, пока Адамс не добавил: — И, Мэри, только то, что на вас еще нет метки, не доказывает, что вы не ведьма и не подписывали договор с Дьяволом. Будь на вас метка, это бы означало, что вы ведьма; но, если ваше тело чисто, это еще не означает, что вы ею не являетесь.

— Но этот факт следует учесть, Калеб, — заметил Уайлдер.

— Верно, — согласился Адамс, но было очевидно, что для него этот факт ничего не значит.

— Простите, могу ли я кое-что добавить? — спросила повитуха.

— Конечно, — сказал губернатор.

— Мэри Дирфилд вместе со мной присутствовала при родах, и ее помощь была всегда кстати. И те дети по-прежнему живут и дышат. Я верю, что Сатана не соблазнил ее.

— Я убежден, что в этом городе есть беременные женщины, которые вашу веру не разделяют, — возразил Адамс. — Посмотрите, что случилось с ее невесткой: мы установили, что присутствие Мэри убило жизнь внутри Перегрин Кук.

— Прошу прощения, — вмешался Халл. — При всем уважении, но когда мы это установили?

— Нотариус прав, Калеб, — подтвердил Уайлдер.

Мэри подумала, что Адамс начнет спорить, но он только закатил глаза.

— Вам есть что еще добавить, матушка Даунинг?

— Нет, сэр.

— Вы можете идти, — сказал губернатор. Его голос звучал устало, и его слабость тревожила Мэри: возможно, он ее союзник, но он устал и слишком стар, чтобы бороться за нее. В глубине души Мэри знала, что сражение проиграно, но все-таки не могла отбросить надежду на чудо. — Кто следующий?

— Преподобный Джон Нортон, — объявила Мэри, и священник вышел вперед. Когда он принес присягу, Мэри отметила, что мужчины на скамье поприветствовали его куда теплее, чем повитуху, а до нее — других женщин: матушку Хауленд, Констанцию Уинстон и даже их главного свидетеля, Кэтрин Штильман.

Преподобный дал показания, что Мэри никогда не пропускала воскресную службу и была ревностной прихожанкой. На большее она и не могла надеяться.

— Скажите мне кое-что, — попросил Калеб Адамс. — Если Мэри Дирфилд набожна, как вы объясните присутствие зубьев Дьявола в ее переднике или тот факт, что прошлой осенью ее видели ночью с другими такими же?

Преподобный посмотрел на свои руки, размышляя над ответом. Затем сказал:

— Вы видите в них больше угрозы, чем я, Калеб. Я не пользуюсь ими и не одобряю их, но я не склонен считать их инструментами зла.

— А Мэри?

— Об этом я не могу судить. Но я сомневаюсь в этом, учитывая, что их привез ее отец.

— Что вы можете сказать о Дьявольской монете и метке на пороге? Меня это очень беспокоит.