Чаша Асклепия (СИ)

Сердце пропустило удар и рухнуло куда-то под диафрагму. Это был лист из таможенной декларации. Как он мог забыть про эти документы?! Почему тихой сапой не забрал себе? Воистину, на всякого мудреца довольно простоты!

Он прищурился и начал читать декларацию с самого верха, пытаясь хоть как-то выиграть время. Как объясняться со Стасиком, он ума приложить не мог.

Вениамин Игнатьевич тянул время, заговаривал Стасику зубы, а сам мучительно пытался найти выход из создавшейся ситуации.

Сейчас, находясь со Стасом наедине, Вениамин Игнатьевич понимал: зря он всё же связался с киборгом. Надо было прислушаться к голосу интуиции и оставить рыжего бомжа на Новом Бобруйске. Потому что именно с его приходом всё пошло наперекосяк. Куда проще было найти навигатора по своим каналам.

Недаром говорят: нельзя гнаться за двумя зайцами разом! Он, взрослый человек, повёлся на рыжие патлы какого-то бомжа. Авантюризм до добра не доведёт, надо было методично придерживаться разработанного плана. Импровизация с бабами в постели хороша, а не когда на кон поставлена Цель Всей Жизни.

Все эти мысли ураганом пролетели в голове, пока Вениамин Игнатьевич пытался хоть как-то успокоить Стаса, который рвался немедленно отыскать беспардонную тварь. Потом пришлось его отпаивать коньяком.

А когда всё-таки удалось спровадить Стасика в его каюту, Вениамин Игнатьевич чувствовал себя как выжатый лимон. А ведь надо бы ещё и с Дэном поговорить.

Вениамин Игнатьевич тяжело вздохнул: сил врать у него не было. Если этот кибер опять начнёт выделываться — Вениамин Игнатьевич может и сорваться. Что было и глупо, и опасно. Было у Вениамина Игнатьевича ещё кое-что из прибамбасов дексистов в загашнике, но насколько это окажется эффективно? Не повторится ли казус с наполовину перепрошитым жетоном? И успеет ли он воспользоваться хоть чем-нибудь, потеряв тот самый эффект неожиданности?

Но не говорить — тоже нельзя. В конце концов, Дэн мог взломать искин и прослушивать чужие разговоры. Так что выхода у Вениамина Игнатьевича просто не было.

Эмоциональный подъём, который он чувствовал после охоты на лису, схлынул. На корабле воняло. Начало ломить виски, будто наступило раннее похмелье. Но Вениамин Игнатьевич всё же дошёл до каюты навигатора.

Вениамин Игнатьевич остановился напротив двери. Раздражение вместе с дурнотой накатывало волнами. Он стиснул зубы, крепко зажмурил глаза и решительно стукнул по железной двери.

Дверь открылась почти сразу, киборг окинул доктора взглядом и отступил в глубь каюты.

Вениамин Игнатьевич шагнул внутрь, не глядя на такой раздражающий его сейчас объект. В каюте повисло тяжёлое молчание. В этом не было ничего необычного — Дэн всегда неразговорчив, но сегодня это ужасно злило.

Вениамин Игнатьевич поднял на навигатора глаза, молча смерил взглядом с ног до головы, остановился на худой шее с выпирающим кадыком и вдруг представил, как ослепительно сверкающий хирургический скальпель вспарывает это адамово яблоко, как голубые глаза темнеют от невозможности терпеть невыносимую даже для киборга боль, и раздражение медленно отступило, а на душу снизошли умиротворение и благодать.

Вениамин Игнатьевич перевёл дыхание и уже спокойно посмотрел Дэну в глаза:

— Капитан всё знает, Денис. Про киборга.

И вновь в каюте повисло молчание. Киборг был по-прежнему невозмутим и неподвижен, лишь рыжая бровь, рассечённая тонким шрамом, чуть взлетела вверх.

— Вениамин Игнатьевич, я же учил вас, при разговоре с боевым киборгом максимально точно формулируйте свои мысли, — голос звучал лениво и чуть нравоучительно. — Что значит — всё? Мне пора зачищать корабль и устраиваться на постоянное место жительства тут в полном одиночестве?

Раздражение вновь приподняло голову в душе доктора Бобкова.

— Денис! Прекрати паясничать! Всё — это значит, что капитан знает, что ты есть! То есть что киборг есть… А ты и есть киборг!

— Но он же не знает, что киборг — это я, — Дэн говорил медленно, в голосе явно слышались успокаивающие нотки — так говорят с маленькими детьми или впавшими в маразм стариками.

Вениамин Игнатьевич чуть не захлебнулся от возмущения — это кто кого тут успокаивать-то должен и жизни учить?

Он на секунду прикрыл веки, перед внутренним взором опять встала операционная, залитая холодным светом, и рыжие всполохи волос на белой простыне. В воображении сверкнул скальпель, с которого медленно и тягуче капала тёмная венозная кровь.

Он открыл глаза и чётко произнёс, твёрдо глядя киборгу в лицо и делая ударение на первом слове:

— Пока — не знает.

Вениамин Игнатьевич развернулся и двинулся прочь из каюты, когда спокойный голос негромко произнёс ему в спину:

— Для всех будет лучше, если и не узнает. Не стоит делать глупостей, Вениамин Игнатьевич.

========== Глава 11 ==========

Спал Вениамин Игнатьевич из рук вон плохо.