Часовая башня

Савелий Игнатьевич, эвакуировался одним из последних. Ситуацию на фронтах знал хорошо. Надеялся; удастся спасти пару шкафов, шикарный письменный стол, обеденный, с двенадцатью стульями, и добротную кровать, с резными спинками. Хоть и жил сам в спартанских условиях, так и не получив повышения по службе, всё-таки умудрился разжиться добром, из квартир, арестованных буквально в последние дни горожан, впрочем, как и он сам не имеющих никакого отношения к этим предметам интерьеров. Просто, в отличие от него успевшим занять неплохие гнёздышки в квартирах, в самый последний момент эвакуировавшихся зажиточных финнов.

Сам же, работая не покладая рук, не мог уделить этому времени. Буквально в последнюю неделю сумел загрузить свои треть вагона, выделенных ему, как ответственному работнику. Что его ждало теперь в отступающей по всем фронтам стране? Не желающие воевать красноармейцы бросали технику и оружие, сдаваясь в плен. Десятки тысяч военнопленных практически не охраняемые шли по дорогам в неизвестном направлении, никому не нужные. Фашистская армия наступала с молниеносной быстротой, и не могла выделить много своих воинов для конвоя непредсказуемой величины сдавшегося в плен противника.

Догадывался об этом, но всё равно верил, надеялся; такие, как он смогут остановить трусливое стадо, поэтому и заботился о своём быте. Надеялся ещё завести семью, осев в одном из городов, получив не пару комнат, а свою собственную квартиру.

Теперь же подпрыгивал на раздолбанном по бездорожью ГАЗ-М1, 1936 года выпуска. Невыносимо обидно было, что так ничего и не поимел от этого назначения, кроме «чёрной Маруси», как в народе называли его выпускающуюся только в чёрном цвете машину. Хорошо зарекомендовавшая себя, как транспортное средство, предназначенное для ночных арестов придавала значимости, напуская страха на окружающих.

Нисколько не пугало, что армия отступала. Знал; выполнил свою работу безукоризненно. И не от него в конце концов зависела оборона города. Как орган выявляющий, давно уже превратился в карательный, не только находя, но и ликвидируя ненужных стране, и ему самому, пустых, как считал людей.

Но, неимоверная злость и обида таилась в нём. Потерян не город, не край, не, так называемый Карельский перешеек, а полтора года его жизни.

Вместе со своим полком войдя в город, Александр имел возможность свободно передвигаться по его улицам, наблюдая разрушения, так, как место дислокации его части было определено, и всегда мог вернуться туда. Но, уже через пару часов, когда стало известно о взрывах радиоуправляемых мин, личный состав полка был брошен на их обнаружение. Были подвергнуты большому риску, не то, чтобы подорваться на незамеченной мине, а быть уничтоженными вместе с предназначенными для этого объектами.

Первым со взрывами непонятного происхождения столкнулось IV соединение Финской армии. Взрыв прогремел на южной опоре моста у посёлка Антреа, в проливе Куукауппи. Там погибло три офицера и два чиновника, случайно находившихся на нём. Старшим из всех погибших был майор Тапио Тарьяннэ, главный адвокат Генерального штаба. Следующим взорван мост через Саименский канал.

Поскольку стратегически важных объектов для города было великое множество, то хоть и распределены они между взводами, одним из которых он командовал, всё же не было возможности обойти все, назначенные к осмотру. Да и как именно искать не обладали особым опытом, руководствуясь на местах лишь интуицией.

Старый кафедральный городской собор, как и в 1710 году, сгорел. Оставались лишь его стены, да стоящая в стороне, давно начавшая свою отдельную от самого храма жизнь в виде часовой башни, его прежняя колокольня. О чём били теперь её часы, если не могли уже никогда призвать на службу в храм своих прихожан?

Всегда привлекала лаконичность средневековой архитектуры. И, теперь видел; утратив истинную функцию, обзаведясь присущими классицизму колоннами, словно отреклась от первоначального смысла. Может именно поэтому и осталась цела, хоть и являлась городской доминантой, так опасной из-за возможности наблюдения с неё за подступами к городу.

Оставшийся практически в первозданном своём виде, лишь увеличившись в плане, собор не изменил лаконизму своего первоначального вида, и теперь вынужден был за это расплатиться.

И, сегодня в нём проходила служба прямо под открытым небом. На ней присутствовали только солдаты финской армии.

После 1913 года, будучи вновь отреставрирован по приказу Русских военных властей города, был приспособлен под церковь Выборгского гарнизона.

Кто знает, может именно по той причине, что после гражданской войны в Финляндии 1918 года, вернувшись в Лютеранство, став гарнизонной евангелически-Лютеранской церковью, в которой причащались многие Щюцкоровцы, участвовавшие в Выборгской резне и потерпел такое испытание, лишившись крыши.

У его стен было захоронено 108 Финских солдат погибших в зимнюю войну, до сдачи города Красным, в 1939-ом.

Уже на следующий день, солдаты взвода Александра нашли радиомину на железнодорожном мосту. Она была тут же обезврежена.