Часовая башня

Но, как же жили остальные семьи, ведь каким-то немыслимым образом притирались молодожёны друг к другу, растили детей, и с годами то ли забывали об амбициях, то ли смирялись с тем, что многого не смогли добиться.

— Отсюда наверно в хорошую погоду виден Выборг, — улыбнулся Паша.

— Нет. Не думаю. Но, разве тебе мало того, что по вечерам можно наблюдать, как садится солнце?

— Инга, скажи мне, у нас всё в порядке?

Посмотрела на него внимательно, словно хотела понять, одумался ли. Вправду хочет быть с ней? Главное видеть желание быть с ней.

Быть.

Что входит в это понятие для неё? Ценить, слушать, исполнять, добиваться. Ну, или хотя бы стараться делать то, что считает нужным. Только стараться. Именно это желание и хотела сейчас разглядеть в его глазах.

Но, то ли оно было настолько мало и невыразительно, то ли вообще ей показалось, сможет разглядеть в нём, но ничего не замечала.

— Всё зависит от тебя, — после долгой паузы нашла ответ.

— Я перееду в Ленинград.

С собой брали только самое основное. Мебель продавали через комиссионку. Родители не хотели на новое место тащить частичку прошлого. Сама жизнь в Выборге, хоть и нравилась Степану Григорьевичу, всё же не мог отказаться от достигнутого, того, что, был уверен — полагалось ему.

Предпоследнюю ночь перед переездом ночевал у мамы вместе с Лерой.

Хоть и не умела ничего печь, всё же попробовала приготовить пирог.

— Это потому, что первый раз, — откликнулась на похвальбу сына.

— Да, бабушка. Очень вкусный пирог. Только варенье капает, слизывала с руки Лера, капельки повидла.

Огромный для такой маленькой комнаты рояль занимал большую её часть. У окна обеденный стол. Вдоль стены, напротив музыкального инструмента старый, прапрадедушкин, кожаный диван.

Всю эту мебель помнил Павел с самого детства, когда вернулись в Выборг из Кякисалми, их сильно уплотнили соседями. Слава Богу, в итоге остались в двух комнатах. Под нынешние нормативы общей площади их квартира не подходила, не говоря уже о доме в Кякисалми, экспроприированном сразу же, после взятия города Красной армией.

Паша помнил, как играл на рояле дедушка. Потерянная возможность слушать музыку в собственной квартире долгое время огорчала его, пока не мог понять окончательно — этот огромный предмет в их квартире теперь будет молчать вечно.

Первое время играла на нём мама, но куда хуже дедушки. Но, из-за жалоб соседей, которые стучали кулаком в стенку, вскоре перестала. Но, не могла отказаться от него, как от чего-то имеющего огромное значение в её жизни. Так и стоял поперёк комнаты, что была лишь половинкой той огромной гостиной, разделенной грубой, деревянной перегородкой, сколоченной из вертикально поставленного лафета, сверху оштукатуренного по дранке с двух сторон.

Но, как бы ни старались плотники и штукатуры, звукопроницаемость этой конструкции была превосходна.

Крышка рояля теперь уже никогда не поднимавшаяся, но, раз в месяц протираемая от пыли была плотно уставлена многочисленными портретами родственников, собравшимися на ней придя из остальных комнат.

Любил рассказывать Лере о многих из тех, о ком слышал или видел сам, и просил маму дополнить его рассказы, о ком не мог вспомнить много. Лера в итоге о многих знала из присутствующих постоянно с ними в комнате, зорко наблюдающих за их бытом, с крышки музыкального инструмента, словно бы контролируя их жизнь, чтоб не оступились, не дали повода испытывать чувство стыда за них.

Те кулинарные изделия, что готовила Илма, Паша уже не помнил на вкус, но сегодняшний мамин пирог ему очень нравился. Наверно от того, что понимал; в Выборг вряд ли вернётся.

Мама, начиная с 45 года проработав в проектном институте Выборга, до сих пор не собиралась уходить из него. Но, до пенсии оставалось всего пару лет. Она и пристроила детей к себе под крыло, но не в свою бригаду, так, как сама была ГАПом.

Сейчас, когда они пили чай, в квартире Степана Григорьевича во всю шли сборы. Множественные коробки с книгами, посуда, вещи, пастельное бельё, инструмент, лыжи, всё бережно укладывалось Зинаидой Матвеевной, компактно и так, чтоб не повредилось в пути.

Инга помогала своим родителям. Их же отпустили к Анастасии Фёдоровне.

— Мама, а давай завтра с утра пораньше съездим к дедушке с бабушкой на могилу в Кексгольм?

— Что это ты вдруг?

— Сам не знаю. Просто так подумал.

— Давай! Давай! — обрадовалась Лера. Она там никогда не была.

— Тогда надо будет лечь пораньше.

Часть II. Родина

Глава I. Вот. Скоро уеду…

Взятый советской армией 20 июня 1944 года Выборг давал надежды, вскоре вновь будет освобождён. Но, уже 21 июня после того как советские войска подошли к водной преграде река Вуокса — озеро Сувантоярви — река Тайпале в Кякисалми началась всеобщая мобилизация. К тому времени город был поделён на несколько районов со своими бомбоубежищами каждый, и «оповестительными столбами».

Многие мужчины оставались в Кякисалме, так, как считалось — его будут оборонять до последнего патрона.