Часть их боли

«С них не убудет, а у меня на руках раненый», – решил юноша.

Пока он ел, услышал, что почти все мерифии находятся в Нор’Алтеле. Изредка они возвращались на бивуак, чтобы переменить одежду, отдохнуть и снова отправиться к месту побоища. Их войска уже подступили к королевскому дворцу, а по городским кварталам вовсю ползли языки пламени от поджогов и разбоя.

По возвращении в шатер Момо по-хозяйски распечатал третий кувшин, не подозревая, сколько тот стоит. Насвистывая какую-то мелодию о прелестях кареглазой суккубочки, он принялся наслаждаться напитком. Ему казалось, что все у него под контролем, что удача стережет его покой. От лица Ралмантона он даже подписал какую-то поданную ему странную бумагу, в которую совершенно не вчитывался. А потом удача резко кончилась. Неожиданно донесли страшную весть: к нему направляется сам Гусааб Мудрый.

– З-з-зачем я ему? – стучал зубами Момо.

– Архимаг желает поговорить, – отвечал вестник.

– О чем?! – едва сдержал крик юноша.

– Не ведаю. Мое дело предупредить, что достопочтенный прибудет со своей свитой.

– Свитой? Демонологов, что ли?

– И с ними, наверное, тоже, – кивнул вестник.

В ужасе Момонька схватился за свои вихры. Ему чудилось, что он вновь у виселицы, только над его головой качается петля пострашнее. Что же делать? Как так произошло, что сюда направляется сам ужасный архимаг, который одним взглядом добудет признание о его запретной сущности! Не было для него ничего кошмарнее, нежели то, что он только что услышал! Он заметался из угла в угол, как загнанный зверек, пытаясь успокоиться, но на деле только все ярче представляя, как его будут пытать в застенках жестокие демонологи, как отрежут оставшиеся пальцы, достанут кишки и сделают из них музыкальный инструмент. Ах, лучше бы он погиб в тот день на виселице, чем эти мучения!

Прочь! Надо бежать прочь!

Бросить все и спасать свою жизнь!

* * *

Чуть позже в шатер вошел, склонив белоснежную голову, Гусааб. За ним строгой вереницей следовали его мастрийские помощники, писарь, а также три мага. Увидев, что внутри нет ни единой души, зато царит полнейший беспорядок, старец застыл на пороге. Он принялся удивленно оглядываться, наблюдая разбросанные на ковре вещи и одиноко стоящую бадью. Взгляд его был хмур. Наконец за занавесью зашумели, и к гостям вышел облаченный в ало-золотой халат Юлиан.

– Почтенный Ралмантон, я по делу.

– По важному? – быстро спросил вампир.

– Само собой, – взметнул брови мудрец. – Вы же сами подписали документ.

– Я ничего не подписывал! – возмутился вампир.

Все за спиной архимага озадаченно переглянулись от такого странного начала разговора. Сам архимаг достал из обшитого шелком футляра бумагу и протянул ее Юлиану. Тот озадачил всех еще больше, когда отшатнулся: порыв страха выглядел слишком явным.

– Вследствие дерзкого нападения почтенный Обарай скончался. Примите мои глубочайшие соболезнования, но нам нужно понять, как это произошло… Прошлым днем вы встретились с ним у дворца Хугды, что подтвердили в документе, поставив подпись. Да что с вами? Это же ваша подпись?

– Моя, – удрученно поник вампир, узнав.

– Меня интересует описание событий с вашей точки зрения. Как так вышло, что вы прибыли весь в крови, но целым, в то время как ваш, кхм, родственник остался лежать посреди улицы, убитый из арбалета. К тому же некоторые сообщали, будто видели, как у вас отбирали книгу, которую вы, вероятно, могли взять из библиотеки Хугды. И я бы хотел понять…

– Я ничего не крал! – испуганно перебил Юлиан.

– Я не утверждаю, что вы что-то украли. Я даже не смею предположить это, потому что вы очень уважаемый чиновник из очень уважаемого семейства. К тому же мой внук отзывался о вас как об исключительно добродетельном вампире. Моя просьба заключалась лишь в том, чтобы вы прояснили произошедшие события, развеяв слухи.

Момо молчал, не зная, что ответить. Он ничего не знал ни про проклятый дворец, ни про похищенный труд Зостры ра’Шаса, поэтому чувствовал себя напуганным и растерянным. Однако следовало что-то сказать, и, пока Гусааб глядел на него столь пронизывающе, он сообщил шлепающими губами:

– Я помню все очень плохо… Я ничего не крал, клянусь… То есть не брал. Умоляю вас, зайдите попозже, мне сейчас дурно…

– Так вас ранили?

– Да! – воскликнул Юлиан.

– И где же раны?

– Они под халатом…

Момо едва не расплакался, понимая, что его обман легко вскроется, если потребуют показать раны. Понимал он и то, какие ужасы ему грозят за раскрытие сущности. Ну почему он просто не убежал? Видя, что у зрелого мужа глаза на мокром месте, как у малого дитяти, лицо Гусааба вдруг прояснилось, будто он что-то сообразил. Обойдя вампира, он приблизился к цветастому пологу, за которым лежал настоящий Юлиан.

– Подождите… – выдавил мимик.

Однако тонкими, сухими пальцами архимаг уже отодвинул занавесь, чтобы заглянуть за нее.

«Там темно… Лампа погашена… О боги… За что мне это?!» – едва держался на ногах юноша.

Обратив взор внутрь, Гусааб Мудрый застыл на миг, чтобы тут же задвинуть полог и поморгать, как старик, которому пришлось напрячь глаза.