Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими. Часть вторая

КРУГЛОВ. Тексты были, да. Они были постоянно. Другое дело, что от них мало что осталось в памяти, но это были тексты, это уже были стихи. Настоящие стихи начались с 1988 года, это я тоже хорошо помню, причем даже некоторые из тех, которые потом приглянулись Диме Кузьмину и «Вавилону»… В ту пору мне казалось, установка смысловая такая внутри была, что мне суждено быть поэтом, что вот это – дело всей моей жизни.

ГОРАЛИК. Что это означало – буквально, в плане повседневной жизни?

КРУГЛОВ. Ну, это означало жить, конечно, как-нибудь работая, но при этом так, чтоб меньше всего тратить на работу сил и времени. А все посвящать стихам.

Начитавшись биографий поэтов, заранее вписываешь себя в какой-то сценарий… Нимало не представляя себе, что жизнь больше, неожиданнее и подлиннее любых сценариев. Еще бы. Что мог знать молодой сопляк!.. Знаете, многие тоскуют, мол, вернуть бы юность. Мне эта тоска совершенно чужда. В жизни только раз бывает восемнадцать лет, и слава Богу, я считаю.

ГОРАЛИК. Вы познакомились со своей нынешней женой и женились. Жизнь поэта с женой – это не то же самое, что жизнь поэта без жены. Как стала устроена жизнь?

КРУГЛОВ. Да, валтасарова фраза «Поэты не приносят женам счастья» у многих стихотворцев горит на стене… Жена моя Галя закончила пединститут в Красноярске. Причем она перед этим закончила музыкальное училище в Норильске, откуда она приехала. Она очень любит музыку, у нее замечательный голос. И она хотела и дальше продолжать то же самое, но тут встал выбор. Как всегда бывает: три дороги, камень, на камне ничего не написано, а надо идти куда-то… Она поступала в Красноярский институт искусств, но у нее не вышло. Решив, что лучше синица в руках, она поступила в пединститут, а потом преподавала в школе английский язык, и до сих пор владеет им, она кстати очень хороший педагог, основательный.

ГОРАЛИК. Она тогда продолжала жить в Красноярске?

КРУГЛОВ. Да, студенческой жизнью своей. Но такой уже довольно основательной, все-таки человек была уже самостоятельный, взрослый. Она достаточно крепко стояла на ногах.

Свадьба была в Богучанах. Приехала ее старшая сестра. Были мои одноклассники, друг мой был свидетелем на свадьбе, бил бокал из-под шампанского, долго и безуспешно, об деревянный тротуар… И после того мы уехали в Красноярск. Как-то само собой подразумевалось, я понимал, что ни в коем случае не надо жить ни с какими родителями.

Мы жили в Красноярске. Снимали комнату. Из имущества у нас был матрас. И первое приобретение семейное – мы приобрели два книжных шкафчика, чтоб туда можно было многочисленные книги поставить. Это было прекрасное время. Я Гале читал вслух, прочел «Мастера и Маргариту», «Барьер» Вежинова, «Крейцерову сонату» Толстого. Она мне открыла романы Мердок, Кафку, еще чего-то, то есть вещи, которых я не знал. И конечно, это было время стихов.

Стихи были всегда, вне зависимости от состояния. Были попытки, одна или две, где-то эти стихи издать. Мы пришли в журнал «Енисей», такой солидный красноярский журнал. Друг меня заставил набрать стихов и туда притащил. Редактор почитал стихи и там что-то говорил, что «вот он Вознесенскому подражает – у него слово „Бог“ встречается…». Так ничем это дело и не кончилось, да я и не жалею.

ГОРАЛИК. Это был год примерно 1986-й?

КРУГЛОВ. Да, где-то так.

ГОРАЛИК. А было представление, что хотелось бы публиковаться и вообще «быть поэтом» – то есть принять определенную социальную роль?

КРУГЛОВ. Было, конечно, но оно не было прямо-таки первостепенным. Я просто ждал. Я знал, что когда-нибудь рано или поздно что-то такое произойдет, где-то это все будет. Ждал, может быть, мечтал о чем-то, но каких-то таких попыток, что я вот это все сейчас брошу и побегу распихивать стихи и приобретать статус в литсреде, не было. У меня было много других вещей, которыми я занимался.