Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими. Часть вторая

ВЕДЕНЯПИН. В первой школе (на Таганке) я учился три года до переезда на Юго-Запад. У меня хорошие в общем-то воспоминания от нее остались, но, знаете, скорее такие… хорошие никакие. Я ни с кем из этих детей не поддерживаю отношений сейчас. А пока я там учился, у меня было два или три приятеля, которые приходили домой ко мне, папа с нами играл, всем было приятно и весело, иногда мы ходили гулять вместе, но интересной школьной жизни я не помню. Ни в какие спортивные секции я в то время не ходил.

ГОРАЛИК. Менять школу было трудно?

ВЕДЕНЯПИН. Меня успокаивало одно обстоятельство. Если бы мне пришлось быть новичком, я бы, наверное, очень переживал.

ГОРАЛИК. Но ведь вы и оказались новичком во второй школе?

ВЕДЕНЯПИН. Нет. Мне повезло, потому что это были новый район и новая школа. Все оказались новичками, никто никого не знал. Постепенно у меня образовалось несколько приятелей, с которыми мы вместе гуляли, играли в футбол-хоккей и прочее. И еще я открыл в себе один спортивный талант: знаете, лет в десять-одиннадцать все мальчики борются, пытаются бросить друг друга, так вот я, не зная никаких приемов, интуитивно чувствовал, что надо делать, чтобы оказаться сверху в таких дворовых схватках. Как вы, наверное, знаете, самой известной и популярной борьбой в те годы была борьба самбо. А рядом с нами в Беляеве был клуб «Самбо-70». И вот в 1972 году я пришел туда заниматься. Сам записался. До этого мы с моими двумя одноклассниками пытались по книжке про самбо что-то разбирать, а потом я пошел в «Самбо-70». Это был замечательный клуб. В 1973 году был первый чемпионат мира по самбо в Тегеране, и Давид Рудман, президент нашего клуба, поехал туда (он, кстати, был капитаном нашей сборной) и стал чемпионом мира. Нашими учителями были не какие-то вышедшие в тираж одряхлевшие «бывшие» спортсмены, а спортсмены действующие. Причем очень талантливые. О Давиде Рудмане и говорить нечего – он был гениальным самбистом. А моим тренером был тоже абсолютно замечательный спортсмен, очень тонко чувствующий борьбу, Алексей Григорьевич Филатов. А самбо – это же легенда такая советская (Харлампиев, создатель этой борьбы, ездил по всему СССР, изучал разные национальные виды борьбы, отбирал лучшее), ведь никакого дзюдо, айкидо, карате – ничего этого не было, самбо была единственной серьезной и действительно прекрасной борьбой. И я начал заниматься. Очень скоро нас стали допускать к соревнованиям. Про это я могу долго рассказывать. То, что в просторечии называется «настроем» спортсмена, на самом деле представляет собой особое и, мягко говоря, трудно достижимое умение контролировать свое психофизическое состояние. Давид Рудман в своих беседах (а именно беседы были его излюбленным способом наставничества) неоднократно подчеркивал, что физическая сила и техника – условия для победы необходимые, но недостаточные. Без духовных и интеллектуальных усилий стать настоящим борцом невозможно. Успех приходит к тому, кто умеет применить в схватке все свои способности. Видя, что я люблю читать и – по мере своих слабых подростковых сил – размышлять на всякие метафизические темы, Давид Львович во время одного из турниров перед важной для меня схваткой с очевидно более сильным и опытным соперником совершенно серьезно сказал, что если мне удастся задействовать мой интеллектуальный багаж, то я обязательно выиграю. Одно из самых замечательных воспоминаний моей юности: я участвую в первенстве «Динамо». Между схватками, сидя в зале, где проходят соревнования, читаю философско-религиозную «имка-прессовскую» книжку. Примерно минут за десять до выхода на ковер откладываю книгу, разминаюсь, выхожу бороться в особом медитативно-собранном состоянии, выигрываю, читаю дальше… Как известно, все можно сравнивать со всем. Однако сравнение самбистской схватки со стихотворением не кажется мне большой натяжкой. Светлый прямоугольник ковра и вправду похож на белый лист бумаги, а борцы – на буквы или иероглифы. Образуемые ими фигуры по динамике и темпо-ритму сродни столкновению звукосмыслов в стихах. «Примеривание» и «прощупывание», как бы «вчувствование» в противника, выжидание и подготовка броска родственны «знакомству» и «притиранию» слов, их притяжению-отталкиванию, а удачно проведенный прием – «выпрямительному вздоху после трех-четырех задыханий», о котором говорит Мандельштам.

Есть у самбо и еще одно свойство, являющееся для меня признаком подлинности: все самое главное происходит в «глубине», «внутри», почти неприметно для зрителей. Если ты сам хотя бы на каком-то уровне не понимаешь всех этих микродвижений, смотреть неинтересно. Все равно, что наблюдать со стороны за стоящими в церкви или читать стихи, не имея ни малейшего представления о том, как они пишутся. Короче говоря, в самбо есть защита от профанов. Восточным единоборствам из-за их чудовищной растиражированности повезло меньше. Так же как, между прочим, и стихам.

ГОРАЛИК. До какого возраста вы занимались самбо?