Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Трудно объяснить, откуда взялось название «Солнечный кряж». Ничего сколько-нибудь похожего на кряж там и в помине не было. Напротив, местность будто нарочно выровняли, чтобы угодить престарелым обитателям. Пансионат, окруженный просторным, хотя и ничем не примечательным садом, размещался в довольно большом викторианском, но хорошо отреставрированном особняке. В саду росло несколько красивых старых деревьев, а одна стена дома была увита диким виноградом. Две араукарии[122] придавали зданию экзотический вид. Рядом с домом на солнышке было расставлено несколько скамеек и два-три шезлонга, а для тех, кто боялся простудиться, построили крытую веранду.

Томми нажал на кнопку звонка, и вскоре их впустила несколько утомленная молодая женщина в нейлоновом белом халатике. Проводив их в маленькую гостиную, она едва слышно сказала:

— Мисс Паккард ждет вас. Сейчас она спустится. Подождите немного, ладно? У нас снова проблемы с миссис Каррэвей. Понимаете, она опять проглотила наперсток.

— Зачем же она это сделала? — удивилась Тапенс.

— Шутки ради, — кратко объяснила прислуга. — И это уже не в первый раз.

Когда она ушла, Тапенс села и задумчиво произнесла:

— Не понимаю, что за удовольствие — глотать наперстки? Представляю, что творится у нее в желудке! Правда, Томми?

Ждать им пришлось недолго: вскоре дверь открылась, и, на ходу извиняясь, вошла мисс Паккард. Это была крупная женщина лет пятидесяти с песочного цвета волосами. От нее веяло спокойной деловитостью, которая всегда так восхищала Томми.

— Прошу прощения, что заставила вас ждать, мистер Бересфорд, — сказала она. — Здравствуйте, миссис Бересфорд. Очень хорошо, что вы тоже приехали.

— Я слышал, кто-то проглотил наперсток? — сказал Томми.

— Ах, вы уже знаете? Да, старая миссис Каррэвей… Постоянно глотает разные предметы. Трудно с ними, знаете. За всеми не уследишь. Ладно еще, когда это делают дети, но в таком преклонном возрасте… Это просто смешно. И самое странное, ей это, похоже, нисколько не вредит.

— Может, ее отец был шпагоглотателем? — улыбнулась Тапенс.

— Весьма интересная мысль, миссис Бересфорд. Возможно, именно этим все и объясняется. Я сообщила мисс Фэншо о вашем приезде, мистер Бересфорд, — продолжала она. — Не уверена, правда, что она вполне меня поняла. С ней стало довольно трудно общаться.

— Как она последнее время?

— К сожалению, сдает, — участливо сказала мисс Паккард. — Право, теперь уже даже трудно сказать, понимает она вас или нет. Вчера вечером я сказала ей о вашем приезде, а она ответила, что быть этого не может, поскольку семестр еще не кончился. Она, кажется, думает, что вы еще учитесь. Бедные старушки… Когда речь заходит о времени, у них в голове все ужасно путается. Кстати, когда утром я напомнила ей о вашем визите, она заявила, что это совершенно невозможно, поскольку вы умерли. Но, думаю, — бодро продолжала мисс Паккард, — увидев вас, она поймет, что ошиблась.

— А как ее здоровье? Без изменений?

— Не хотелось бы вас обнадеживать. Откровенно говоря, думаю, что конец близок. Страданий она никаких не испытывает, но с сердцем у нее все хуже и хуже. Откровенно говоря, гораздо хуже. Так что, думаю, вам нужно готовиться к худшему.

— Мы привезли ей цветы, — сказала Тапенс.

— И конфеты, — добавил Томми.

— Очень мило с вашей стороны. Мисс Фэншо будет рада. Подниметесь к ней прямо сейчас?

Томми и Тапенс встали и вышли за мисс Паккард из комнаты. Она повела их наверх по широкой лестнице. Когда они поднялись на второй этаж и уже проходили мимо одной из комнат, дверь вдруг распахнулась, и оттуда выскочила крохотная старушка футов[123] пяти росту.

— Я требую мое какао, — возмущенно закричала она пронзительным голосом. — Я требую мое какао. Где нянечка Джейн? Я требую мое какао.

Женщина в форме сестры выскочила из соседней двери, приговаривая:

— Успокойтесь, дорогая моя, все в порядке. Вы уже пили какао. Вы пили его двадцать минут назад.

— А вот и неправда, няня. Не пила я никакого какао. Меня мучает жажда.

— Ну, давайте я налью вам еще чашку.

— Как же я могу выпить еще одну, если пока не пила ни одной?

Они зашагали дальше, и мисс Паккард, коротко постучав в дверь в конце коридора, открыла ее и вошла в комнату.

— Ну, мисс Фэншо, — бодро сказала она. — А вот и ваш племянник. Пришел вас навестить. Правда, замечательно?

Лежавшая на кровати у окна престарелая леди резко приподнялась на взбитых подушках. У нее были волосы стального цвета и худое морщинистое лицо с крупным носом. Всем своим видом она показывала, что ей помешали. Томми шагнул вперед.

— Здравствуйте, тетушка Ада, — сказал он. — Как вы поживаете?

Не обратив на него ровным счетом никакого внимания, тетушка Ада злобно повернулась к мисс Паккард:

— Ума не приложу, как это вы додумались привести мужчину в спальню к даме, — заявила она. — Во времена моей юности это бы сочли в вышей степени неприличным! И еще заявляете, будто он мой племянник! Нет, право! Кто это? Слесарь? Или электрик?

— Ну-ну, будьте с ним поласковей, — мягко сказала мисс Паккард.