Чехов без глянца

У меня такое чу вство, как будто я собираюсь на вой­ну, хотя впереди не вижу никаких опасностей, кро­ме зубной боли, которая у меня непременно будет в дороге. Так как, если говорить о документах, я во­оружен одним только паспортом и ничем другим, то возможны неприятные столкновения с предер­жащими властями, но это беда проходящая. Если мне чего-нибудь не покажут, то я просто напишу в своей книге, что мне не показали — и баста, а вол­новаться не буду. <...>

Купил себе полушубок, офицерское непромокае­мое пальто из кожи, большие сапоги и большой ножик для резания колбасы и охоты на тигров. Вооружен с головы до ног.

Михаил Павлович Чехов:

В апреле мы проводили сто в Ярославль. На вокза­ле собрались вся наша семья и знакомые, причем Д. I I. Кувшинников повесил ему через плечо в осо­бом кожаном футляре бутылку коньяку со строгим приказом выпить ее только на берегу Великого океана (что Чехов потом в точности и исполнил).

Антон Павлович Чехов. Из письма семье. Волга, паро­ход «Александр Невский», 25 апреля 1890 г.: Друзья мои тунгусы! Ьыл ли у Вас дождь, когда Иван вернулся из Лавры? В Ярославле лупил такой дождь,

что пришлось облечься в кожаный хитон. Первое впечатление Волги было отравлено дождем, запла­канными окнами каюты и мокрым носом Гурлянда, который вышел на вокзал встретить меня. Во время дождя Ярославль кажется похожим на Звенигород, а его церкви напоминают о Перервинском монасты­ре; много безграмотных вывесок, грязно, по мосто­вой ходят галки с большими головами. На пароходе я первым долгом дал волю своем)' та­ланту, т. е. лег спать. Проснувшись, узрел солнце. Волга недурна; заливные луга, залитые солнцем мо­настыри, белые церкви; раздолье удивительное; ку­да ни взглянешь, всюду удобно сесть и начать удить. На берег)' бродят классные дамы и щиплют зеле­ную травку, слышится изредка пастушеский рожок. Над водой носятся белые чайки, похожие на млад­шую Дришку.

Пароход неважный. Самое лучшее в нем — это ватер­клозет. Стоит он высоко, имея иод собою четыре сту­пени, так что неопытный человек вроде Иваненко легко может принять его за королевский трон. Са­мое худшее на пароходе — это обед. Сообщаю меню с сохранением орфографии: щи зеле, сосиськи с ка­пу, севрюшка фры, кошка запеканка; кошка оказалась кашкой. Так как деньги у меня нажиты потом и кро­вью, то я желал бы, чтобы было наоборот, т. е. чтобы обед был лучше ватерклозета, тем более что после корнеевского с am ури некого у меня завалило все ну­тро, и я до самого Томска обойдусь без ватера. <...> Кострома хороший город. Видел я Плес, в кото­ром жил томный Левитан; видел Кинешму, где гу­лял по бульвару и наблюдал местных шпаков; захо­дил здесь в аптек)' купить бертолетовой соли от языка, который стал у меня сафьяновым от санту- ринского. <...>

Холодновато и скучновато, но в общем занятно.

266 Свистит пароход ежеминутно; его свист — что-то

среднее между ослиным ревом и эоловой арфой. Через 5-6 часов буду в Нижнем. Восходит солнце. Ночь спал художественно. Деньги целы — это от­того. что я часто хватаюсь за живот. Очень красивы буксирные пароходы, тащущие за собой по 4-5 барж; похоже на то, как будто моло­дой. изящный интеллигент хочет бежать, а его за фалды держат жена-кувалда, теща, свояченица и ба­бушка жены.

Антон Павлович Чехов. Из письма семье. Кама, паро­ход «Пермь - Нижний», 24 апреля 1890 г.: Друзья мои тунгусы! Плыву по Каме, но местности определить не могу; кажется, около Чистополя. Не могу также воспеть красоту берегов, так как адски холодно; береза еще не распустилась, тянутся кое- где полосы снега, плавают льдинки — одним словом, вся эстетика пошла к черту. Сижу в рубке, где за сто­лом сидят всякого звания люди, и слушаю разгово­ры, спрашивая себя: «Не пора ли вам чай пить?» Если б моя воля, то от утра до ночи только бы и де­лал, что ел; так как денег на целодневную еду нет, то сплю и паки сплю. На палубу не выхожу — холод­но. По ночам идет дождь, а днем дует неприятный ветер.

Ах, икра! Ем, ем и никак не съем. В этом отношении она похожа на шар сыра. Благо, несоленая. Нехорошо, что я не догадался сшить себе мешочек для чая и сахара. Приходится требовать стаканами, что и невыгодно и скучно. Хотел сегодня утром ку­пить в Казани чаю и сахару, да проспал.

Антон Павлович Чехов. Из письма семье. Екатерин­бург, 29 апреля 1890 г.:

Друзья мои тунгусы! Кама прескучнейшая река. <...> Берега голые, деревья голые, земля бурая, тя- нутся полосы снега, а ветер такой, что сам черт не