Человеческое и для людей (СИ)

Да-да-да, «существовали разные предположения», которые с разных сторон бились об иммунный к Разрывам Вековечный Монолит — который хранил систему Тронов, которую (то ли некими неизвестными методами, то ли одним своим присутствием) стабилизировали Создатели, которые давно ушли; Исход которых положил начало Новому Времени.

Помрачневшему и заполнившемуся пеплом почти четыре столетия спустя.

И магические исследования было решено перенести в небо — почти четыре столетия назад.

(И Разрывы следовали в первую очередь за людьми, но считалось, что им не под силу «взлететь», потому как они никогда не делали этого прежде — причина и следствие, разумеется, ну разумеется, но тогда почему?..).

— Почему они просто не сказали?! Архонты? Почему просто… не объяснили?

Хранители задали им вопрос, на который у них, оказывается, имелся внятный и крайне весомый ответ, так зачем устраивать-то — ночные интервенции?

Впрочем, он мог быть ложью; не исключено, что Хэйс лишь манипулировал совпадением — или искренне верил в то, что говорил, но манипулировали им самим…

Нет. Вряд ли. Не похоже: это глупо, какой смысл тогда в Куполе Безмолвия, удобная ложь ведь создаётся для того, чтобы её разносили; скрывают же обычно правду — но зачем было прибегать к туманному молчанию и насилию здесь? Соблаговоли Архонты черкнуть пару пояснительных строк, их приказ «а постройте-ка множество порталов на выход, будьте любезны» все принялись бы исполнять рьяно и с радостью; так на кой прах они на ровном месте усложнили жизнь и собственным Приближённым, и тем, в чьих интересах действовали?

— Во-первых, существовала вероятность, что им не поверят, — спокойно (будто бы его не затыкали — проклятье, неловко получилось) ответил Хэйс. А затем невесело усмехнулся: — Хотя это, как вы понимаете, самая незначительная из причин. Чтобы доказать свою правоту, их сильнейшествам было бы достаточно… не превентировать один из Разрывов.

Ага. Да — да, это бы доказало всё.

— Во-вторых, они хотели избежать паники и сопутствующих ей… разрушений и глупостей. Хранители Университетов — несомненно, умные люди: они, скорее всего, решили бы оставить ответ их сильнейшеств в тайне, однако всё тайное становится явным. Особенно когда в дело вовлечено огромное множество людей.

Что ж. Тоже по-своему резонно.

— И в-третьих…

И?..

И-и-и-и?

И-и-и-и-и-и?!

«Неделимый, да не спи же — что в-третьих-то?»

— В данном случае их сильнейшества действительно могли объяснить своё решение: у них были и возможность, и время. Но в другом случае того или другого — или и того, и другого — может не быть.

Под Куполом Безмолвия Хэйс словно бы… потеплел; ненамного, всего на пару-тройку градусов, но тем не менее: лицо его стало чуть подвижнее, руки — несколько расслабленнее, глаза — слегка добродушнее, а голос — капельку мягче.

Длилось это удивительное счастье недолго.

— Поверьте, эри, если все шестнадцать Архонтов смогли договориться и вынести единогласное решение, оно должно быть исполнено. И как можно скорее. Они… не могут позволить себе создать прецедент неподчинения Воле, которое сошло с рук.

Хм-м-м, разве? Интересное замечание, в контексте-то: история и практика ведь как раз показывали, что Архонты могут позволить себе — всё, что угодно.

Было бы желание.

— Что подводит меня к следующему вопросу, который я считаю… нужным вам разъяснить. Если их сильнейшества могут… скажем так, обойтись видимостью, они предпочитают так и поступать.

Голос Хэйса снова немного смягчился — на пару с глазами, но Иветте, несмотря на это и погоду поздней весны, почему-то на мгновение стало пронзительно, парализующе холодно; и что вообще означало «обойтись видимостью»…

— Вашим учителям ничто не угрожает, эри, и они — если захотят — вернутся в Университет по прошествии не более чем десяти лет. Хранители — включая Себастьяна Краусса — будут объявлены убитыми за неподчинение Воле Архонтов, однако не будут убиты на самом деле.

Но. А. Как. Тогда?..

— Им сменят внешности и имена, и они не смогут говорить правду о том, кем были прежде, но они будут жить — со всеми своими знаниями и умениями.

— Они будут жить?

Интересно, когда её голос успел охрипнуть?

— Да, эри. Они будут жить.

Смотрел Хэйс теплее, чем когда-либо прежде — смотреть на него Иветте хотелось меньше, чем когда-либо прежде, и потому она опустила голову и уставилась в чай.

Который наверняка остыл — недурно было бы вылить его на белоснежную ступень. Затем разбить чашку — о спасительную невидимую стену. А затем вцепиться в седые, заплетённые в косу волосы и начать трясти отмороженную башку, чтобы удавленный и брошенный на дно здравый смысл пришёл в себя и выплыл на поверхность.

Ох, как же недурно бы было. Разум бы бурно возрадовался, а сердце запело бы «Не возвращайся» Греты Лереи.

Чай действительно остыл — и на вкус стал отвратительным.

— У вас есть какие-нибудь вопросы, эри?

Да. Да, некоторые вопросы у неё имелись.