Человеческое и для людей (СИ)

Смешно. Уморительно. Прямо-таки анекдотично, не правда ли?

Его преподобие же к «гостям» отнёсся с крайне загадочным принятием; и нехорошо (неправильно и отвратительно) бить, тем более — битого, тем более — по свежему синяку; но настроение ведь уже было испорчено «на декаду как минимум», так что…

— А… Простите… А что такое ДТП?

Устыдилась Иветта немедленно: несчастный Тит Кет передёрнулся и скривился, будто бы ему в рот запихали целую охапку лимонов, на которые у него, ко всему прочему, была аллергия, как у неё — на кокосы.

— Эх, да что ж такое, — всплеснув руками, пробурчал он. — И вы, саринилла! Многое, ох многое я бы отдал, чтобы никогда больше эти три буквы не слышать и вообще о них не знать.

«И я, ваше преподобие. И я. Извините».

(А вот звуконепроницаемый купол поставить забыла или не посчитала нужным — не она. И не она назначила Любопытство одним из шестнадцати столпов, на которых будет держаться — и теперь держится — целый мир.).

— ДТП, драгоценнейшая — это Дело Третьего Поколения. Дело гнусное, жуткое, грязное и мерзкое — тошнотворное дело, которое кардинально изменило Оплот Покоя; и больше я вам, дерзновенная, ничего не скажу. И никто не скажет, так что лучше не спрашивайте — ничего-то полезного али приятного не вынесете, только людей зря опечалите. А оно вам надо? Нет, ничуть оно вам не надо.

Пожалуй, да: ничуть, нисколько, ни капельки, ни на полволоса и никак не надо.

Не надо, конечно, совершенно — но Неделимый помилуй, да что у них там творилось-то?

Иветта никогда раньше не слышала о Деле Третьего Поколения; Оплот Покоя же очень и очень долго являлся домом старейшего из сильнейших, и лишь семь лет назад первый Архонт Покоя Нершен уступил Трон второму Архонту (точнее, второй Архонтессе) Юливенне — как всегда, добровольно, и не было сделано никаких громогласный заявлений; Покой, если подумать, в принципе звучал лишь в Волях, в остальном же он выбирал даже не молчание, а абсолютную немоту, и не за что было проклинать — его избранников…

(Какого поколения? То есть поколения кого? И почему именно третьего? Хотя бы — какой век?).

То Альс, то Ентроко; то Дар-Аниян, то Пепельная Пустыня, то ДТП, и Архонты — один другого скрытнее; да что, что, что жезаставляло людей соглашаться на Приближение?

(И сколько было Пришибленных сейчас, в тысяча двести девяносто втором году от Исхода Создателей? Оплоты, разумеется, не сообщали точных чисел.).

— Увы, долго ещё будут аукаться всем эти три проклятые буквы… Сожалею, милейшая саринилла Герарди, но я вынужден вас оставить: я тоже слышу зов — пусть не долга, но важных обстоятельств. И обещания — дал я одно, и надо бы мне его исполнить; обязательно надо, Создатели милостивые, хорошо, что вспомнил. Счастья вам, дерзновенная. И не бойтесь Вины: тени её ищут здесь преступления, так что им — до мелких проступков?

«А грань прокладывает и определяет… кто?»

Впрочем, ему в любом случае было виднее, чем ей.

— И вам счастье, ваше преподобие. Пусть обстоятельства станут лучше.

«Пусть не будет у вас, опечаленного, повода отчаяться».

Иветте действительно искренне нравился Сценический Приближённый по имени Тит Кет: он был во всём настолько слишком, что казался нереальным и потому безопасным; забавным в своём многословии, эксцентричным — в выборе одежде, интригующим как человек и приятным — как собеседник.

Доброжелательным, несмотря на… некоторую слепоту по отношению к окружающей Оплоты жути.

(И если загадочное ДТП считал мерзким даже он — каковым же оно было в действительности?).

Титу Кету хотелось верить — и не находилось оснований не верить, ведь претензию высказали — ему, сомнения предъявили — ему и настроение испортили — тоже ему (причём дважды; ещё один проступок на уже нечистой совести), и не были упомянуты ни жители Каденвера в целом, ни Иветта Герарди в частности, а значит, ей и впрямь, скорее всего, не угрожала никакая вина кроме внутренней.

(Которая была не особо-то сильна — в отличие от.).

Продержалась благословенная иллюзия лишь два дня: Приближённые Вины вызвали переполох и тихую панику, однако по поведению почти не отличались от своих печальных собратьев — то есть они постоянно куда-то спешили и совали носы во все щели, однако делали это ненавязчиво: держась на расстоянии, не приставая к людям и не вызывая разрушений; будь они одеты в серое, а не чёрное, Иветта не отличила бы их от тех, к кому успела привыкнуть, и всё было бы замечательно.

(Ведь подозрения подозревающих — это проблемы исключительно подозреваемых; и какое дело до них остальным, если не симпатичны ни первые, ни вторые — если тебе, выражаясь откровенно, наплевать на обе стороны равно?).

Всё было бы замечательно, но на третий день — двадцать девятого Нояра; накануне кануна зимы, как сказал бы один любитель заковыристых оборотов — магистр Тарьятти попросил её остаться после пары.

И сообщил, что с ней хотят поговорить.

***