Человеческое и для людей (СИ)

Она только превратила в привычку свой идиотский и бессмысленный «одёжный протест»: выбираемые ею цвета с каждым утром становились всё ярче и сочетались — всё хуже, и брали с них пример переливающиеся камни и перемещающиеся «спайки» украшений, которые не получилось — или не захотелось — кому-либо подарить. Приближённые, на самом-то деле, не обращали на её Пёстрые Заявления никакого внимания — однако они поднимали настроение её друзьям и ей самой, и потому Иветта не собиралась останавливаться.

Она перебирала свои поделки, перетряхивала шкафы, перечитывала «Слушая старые стены» и «Восемь пар противоположностей»; ходила на пары — как и все; выполняла домашние задания — как и все; и понижала голос при виде Приближённых, и старалась оставаться дома, и цеплялась за мелкие ритуалы, и временами пила — как и все; а Каденвер продолжал жить. На нём, во всех смыслах подвешенном, по милости и при содействии представителей Оплота, которым для перемещений не требовались порталы, продавали магазины, кормили таверны, пробуждали кофейни и учил — Университет.

(Университет, который по какой-то удивительной, необъяснимой причине не беспокоил Иветту. Она помнила зловещее напутствие Хэйса и знала об опасностях, подстерегающих неумелых недоучек при слиянии с рукотворными источниками: и «Слушая старые стены», и «Метаморфозы восприятия», и «Расширение границ разума» предупреждали о головных болях, тошноте, носовом кровотечении, галлюцинациях, утрате адекватного взгляда на реальность и даже, в исключительных случаях, личности; но ведь… всего этого не было! Шёпот Университета Иветту в худшем случае немного раздражал, а обычно — лишь несколько ей досаждал: на территории сердца Каденвера поток чужих намерений в её голове струился непрерывно, однако за рамки периферии сознания выходил, лишь когда её собственные эмоции вырывались — за рамки здравого смысла. И даже тогда вывернуть его, выхолостить и выдворить обратно не составляло особого труда.).

Университет Каденвера — почему-то и пока что — снисходительно щадил Иветту, а сам Каденвер продолжал жить так, словно ничего не случилось…

И это убивало.

***

Она не спала. Опять, снова, в очередной раз и в очередную ночь — последнее время она в принципе спала мало и плохо, какими-то жалкими, скудными, беспокойными урывками.

(Интересно, с чего бы вдруг.).

В конце концов Иветте смертельно надоело ворочаться, выравнивать дыхание и считать воображаемых прыгающих кошек; и она решила сделать то, что делала при бывших редкими приступах бессонницы раньше — до ночи тройного «П».

Она оделась — на всякий случай, как обычно: ярко и выразительно — и направилась к Университету.

(Если все словно сговорились поддерживать иллюзию нормальности, то чем же она хуже, не правда ли?).

Идти Иветте было откровенно лень, и потому она направилась к порталу — благо, в пределах Каденвера они работали, и принцип их функционирования оставался неизменным. Впрочем, наверное, даже сами Архонты как-либо изменить выведенный и заложенный ещё Создателями принцип не смогли бы и, что важнее, не захотели. Зачем чинить то, что не сломано и покорно — как есть?

(Иветте было… то ли три, то ли четыре года, когда она впервые наткнулась на «книжку с красивыми арочками». Наткнулась и утонула с головой, ведь вся книжка состояла из чудесных картинок — написанные мелким почерком и не несущие никакого смысла буквы понуро теснились в самых низах страниц, а бóльшую, абсолютно подавляющую их часть занимали изображения разнообразнейших арок. Точнее, «проходы» почему-то заполнял светлый серо-голубой дым, который не менялся ничуть, зато своды — какими красочными, дивными, отличными друг от друга, но одинаково прекрасными были своды! Цилиндрические, сомкнутые, парусные, крестовые, симметричные и асимметричные, с выступающими украшениями любых форм и цветов — хотя, конечно, тогда Иветта подобными понятиями не пользовалась; она просто самозабвенно разглядывала интересные картинки, которые казались одновременно и схожими, и нет.