Человек без истории

– Друг мой, вкушать удовольствия, которые предлагает нам жизнь, никогда не рано, вам не кажется? А среди них самое почетное занимает приятная беседа. Если вы не против, первый выстрел сделаю я, это избавит вас от неприятного ощущения, что вы путешествуете в компании незнакомцев. Меня зовут Фенимор Маквей. Я шотландец. Но, кроме имени, ничего гэльского во мне больше нет. Фамилия досталась мне от отца в виде единственного наследства. Он просто бросил меня вскоре после рождения. В этом году мне исполнится пятьдесят два. Моя бедная матушка, француженка по происхождению, воспитывала меня одна в окрестностях города Оша, благодаря чему в душе я стал мушкетером. Но как видите, скорее не д’Артаньяном, а Портосом!

Фенимор Маквей залился раскатистым смехом – достаточно оглушительным, чтобы сотрясти кузов несчастного «Кадиллака». Затем, поскольку сидеть так ему было очень неудобно, повернулся обратно к ветровому стеклу, запрокинул голову и стал говорить в потолок, чтобы его лучше слышал их новый попутчик. Водитель ни разу даже бровью не повел. Анри было не до смеха. Однако Фенимор Маквей, которому, казалось, все было нипочем, продолжал, с трудом подавив последние конвульсии своей веселости.

– И вот наконец… я стал бродягой с большой дороги, вот так вот. Мы с моим спутником отвергли нашу печальную судьбу и последовали за ветром, дабы посмотреть, куда он нас заведет. Ха! Однако мне не откажешь в жизненном опыте, который большинство назвали бы «нормальным», правда? К примеру, я как-то дошел до того, что скатился до наемного труда. И даже думаю, что внушал уважение очень многим торговцам в том секторе, где трудился. При этом не краснею за то, что популяризовал модели MKV12 и MCU27 торговой марки «Спачер», о которой вы наверняка слышали.

– Нет. Сожалею, но не приходилось.

– Вот как? Что вы говорите! Видимо, вы просто незнакомы с явлением, которое я называю regulas gastronomia. Или, если угодно, повседневной кухней. Так вот знайте, друг мой, что модели MKV12 и MCU27 произвели революцию, пусть даже самую незначительную, в кулинарном деле, когда надо нарезать, натереть или как-то иначе измельчить овощи.

– Это что же… миксеры?

– Совершенно верно, мой юный друг! Но зато какие! В конце концов… Но взобравшись на самую вершину в своей сфере деятельности, нужно уметь вовремя откланяться. К тому же в возрасте тридцати пяти лет меня постигло своего рода богоявление, только вместо Господа явилась философия. Открыв для себя мудреные концепции Фридриха Ницше, я посчитал недопустимым каждое утро в один и тот же час вставать, одеваться, целовать жену, заниматься повседневной рутиной, к ужину возвращаться домой и разваливаться перед телевизором, а назавтра начинать все по новой и так до скончания дней. Тут же пришел к выводу, что с меня достаточно, и резко свернул в сторону. С тех пор у меня еще не было дня, когда я бы себя с этим не поздравил.

Странно, но спать Анри совсем не хотелось. Часы показывали половину шестого утра и он лишь сказал себе, что в жизни не знал этой поры, потому как никогда в такое время не просыпался. Еще в голову пришла мысль, что за окном не происходило ровным счетом ничего экстраординарного: как и положено, над горизонтом медленно поднималось солнце. Перед тем как выехать на автостраду, машина миновала несколько деревень с закрытыми магазинчиками и бистро. Отлично. Ничего, что могло бы удивить.

– А это Вито Берлуччи, – продолжал Маквей, кивая подбородком на водителя. – В те времена, когда он еще говорил, в его речи пробивался легкий итальянский акцент, однако мне он не преподнес в дар ни единого слова. Вот уже пять лет, с тех самых пор как мы с ним только-только познакомились, с его губ не слетело ни одной фразы. Вито был актер комического жанра. И занимался пантомимой, что теперь помогает ему в самых разных обстоятельствах. Выступал то тут, то там, то есть всюду, куда его приглашали для участия в бурлескных спектаклях. Выдавал свои шутки разным тоном и в разной манере. Когда я увидел его в одной из таких постановок на севере нашей прекрасной страны, его умение приспосабливаться повергло меня в совершеннейшее изумление. На его номер я приходил целых три вечера. Видеть, как он подгонял под публику репертуар, было сродни чуду. Видите ли, месье Берлуччи мог похвастаться весьма разнообразной юмористической палитрой – от вульгарного до возвышенного и тонкого. А какая энергия! Жаль, что вам не довелось видеть его в те времена.

Да, друг мой, я знаю, о чем вы сейчас думаете. Как этот тип с отсутствующим видом мог развлекать массы и приводить их в веселейшее расположение духа? Ну что же, позвольте мне пролить свет на это весьма мрачное дело. Вито не только владел актерским мастерством, но и страстно увлекался поэзией, а также сам писал стихи. Впрочем, одно без другого даже представить невозможно, правда?

Анри в ответ вежливо кивнул.